Так ни к чему и не придя, я решила действовать по обстоятельствам.
После ванны меня тщательно вытерли, завернули в полотенце и переодели уже в спальне.
Я окинула себя в зеркало внимательным взглядом. Миленькая, да. Правда, глупость на лице написана. Но, говорят, что мужики таких любят. Что ж, вот и проверим на дражайшем женишке, когда он соизволит здесь появиться.
К завтраку я успела вовремя. Спустилась и застала за столом опекунов – пожилую пару лет пятидесяти пяти – шестидесяти. Оба одеты во что-то старое, немодное. Он – с военной выправкой. Она – раздобревший пухляш. В общем, буржуа средней руки.
И, конечно же, опекун, высокий и седой, смотревший перед собой твердо и уверенно, сидел на моем месте. Мол, глава семейства и прочая патриархальная чушь.
Ладно, я не гордая. Пока уж точно. Мило улыбнулась, затрепыхала ресничками.
- Доброе утро.
- Доброе утро, - снисходительно улыбнулась в ответ опекунша, тоже седая, довольно миловидная, с синими глазами и правильными чертами лица. Она сидела по правую сторону от опекуна. – Садись, Мари. Сейчас будем завтракать.
Я подавила зревший в душе протест. Я – Марианна! Не надо сокращать таким дурацким способом мое имя!
Но я и здесь промолчала, уселась за стол напротив опекунши.
- Слуги здесь какие-то пуганые стали, - заметил опекун, накладывая себе в тарелку чуть подслащенную кашу. – Пора новых набирать.
- Я к этим уже привыкла, - сделала я губки бантиком.
Новых. Их еще обучить надо. И заставить вести себя так, как мне нужно.
- И к новым привыкнешь, - равнодушно пожал плечами опекун. – Твой жених не появлялся?
- Да было какое-то письмо, - я решила пока что косить под дурочку. – На столе в гостиной валяется. Я мало что там поняла.
Опекуны многозначительно переглянулись. Они, похоже, были уверены, что сплавят меня замуж и часть моих денежек к рукам приберут. Ну-ну. Пусть помечтают.
- Чем ты занималась здесь, пока нас не было? – спросила с деланой лаской опекунша.
- Скучала, - честно ответила я. – В книжках картинок нет, рассматривать нечего. На улице холодно, не погуляешь. Тоска.
Дальше мы молчали, сосредоточенно жевали все то, что лежало на наших тарелках.
Наконец, опекун доел все, что было, встал и молча вышел из зала. Бьюсь об заклад – пошел искать письмо.
Надо ж было понять, чего ожидать от моего дражайшего женишка. А то вдруг откажется от такой красивой меня.