Я пробежалась взглядом по лицам, скрытым вуалями и полами широких шляп, по накрахмаленным кружевным воротничкам и оборкам на пышных юбках, по пальчикам, в которых дамы сжимали трепещущие от нетерпения веера, и поняла, что всех леди, собранных здесь, я видела на приеме сегодня ночью. Более того — все они незамужние.
Гвардеец велел мне ждать «своей» очереди и, отвесив не слишком почтительный поклон, исчез. Нахал, посмел проявить неуважение к потомственной графине! Впрочем, скорее всего моя настоящая фамилия ему неизвестна.
К проявлениям фамильярности я уже давно привыкла, поэтому быстро забыла о гвардейце и принялась снова рассматривать девиц. Они глядели на меня в ответ: кто-то — с живым любопытством, кто-то — с явным отвращением. Ну да, конечно, «какая-тот безродная» журналистка смеет стоять с ними в одном помещении.
Прошло десять минут, но дверь, на которую время от времени поглядывали остальные дамы, так и не открылась. Из-за нее не послышалось ни звука, но может, дело просто в хорошей изоляции? Я уже плохо соображала от духоты, и хоть очень внимательно вглядывалась во все, что происходит, так и не смогла понять, зачем меня сюда привели. От любопытства меж тем чесались руки, на пальцах появились заостренные коготки, и пришлось сжать ладони в кулак, чтобы скрыть следы частичного оборота, а заодно и одежду не испортить.
— М-мисс, что с вами? — дрожащим голосом спросила пухленькая блондинка в голубом платье, сидящая напротив меня. Кажется, молодая виконтесса Флоренс — единственная из трех дочерей семьи еще не вышедшая замуж.
Я повернулась к девушке и она, часто дыша, указала на мои волосы. Я провела по ним ладонью и поморщилась: в прическе снова появились соколиные перья. Как и всегда, когда я испытывала любые сильные эмоции. С этим надо срочно что-то делать, но не стану же я ощипывать себя прямо здесь?
Оглядевшись, я заметила двоих гвардейцев, которые как бы невзначай стояли друг напротив друга в дальней части коридора и выглядели так, будто вовсе не охраняют два десятка высокородных леди. Подошла к тому из них, лицо которого показалось мне более добродушным, и прокашлялась, обращая на себя внимание.
— Могу ли я выйти отсюда и привести себя в порядок? — я указала на перья в волосах, гвардеец оглядел их с опаской, однако в его глазах читалось и плохо скрываемое любопытство.