Я медленно захожу. Всё еще не верю! Мне показалось!
— Упс... — Ксюша стекает с колен моего мужчины, поправляет короткую юбку, — кажется, нас застукали.
Нет, не показалось.
Фоновой не спускает с меня глаз. Этот взгляд прожигает насквозь. Артур вальяжно стягивает презерватив, затем надевает джинсы. Застегивает ремень. Я чувствую, как его и без того ледяная аура покрывается острыми шипами. Они ранят. Впиваются в меня. Рвут на части.
Как дура, молчу и жду объяснений.
— Иди, малыш, — он шлепает девчонку по заднице, и она направляется к выходу.
Напоследок бросает на меня сочувствующий взгляд.
— Что ты здесь забыла, Кира? — холодно спрашивает Фоновой, закуривая, — документы какие подписать?
Что? Какие документы? Но я лишь булькаю, не в силах вымолвить ни слова.
— Нет.
— Тогда в чём дело? — он делает затяжку.
— Ты серьезно не знаешь, в чём?! — выпаливаю, наконец обретя дар речи.
Обида захлестывает гигантской волной. Она смывает весь здравый смысл. Боль заполняет меня целиком. Мешает дышать, сдавливает горло. Сердце словно сжимают стальными тисками.
— Понятия не имею, — ровно говорит Артур.
— Артуууур! — тянет Ксюша из-за двери, — тут кто-то хавчик уронил.
Это мой пирог. Я так старалась, когда готовила! Вложила всю душу. Как же больно! Слезы рвутся наружу. Но я не заплачу. Не при нём. Жестокий.
— Выкинь, пока крысы не завелись, — бросает Фоновой.
— Это моё, — шепчу.
— А почему на полу?
Я не верю! Он такой равнодушный, словно то, что произошло, совершенно нормально. Словно трахать другую девушку на моих глазах — это, мать её, норма!
— Эй, серость! Возьми свой торт или что там. Пока не растащили по офису! — ржёт Ксюша.
— Ксень. Не говори с ней так, — Артур как ни в чем ни бывало, залезает в свой минибар и достает бутылку виски, — в конце концов, она помощница Раенского.
Словно привидение, я иду к двери и поднимаю коробку. Ну вот, весь пирог испортился. Теперь только выкинуть. Улыбаюсь. Истерически, искусственно, словно кукла. Ну а кто я?
— За что? — задаю последний вопрос.
Он, словно лев, подходит ко мне. Но теперь я отшатываюсь. Фоновой цепляет мой подбородок и жестко поднимает лицо. Заставляет смотреть на него.
— За твоё «люблю». Свободна, Кира.
Чувствую себя брошенным щенком. Хочу гордо вскинуть подбородок и уйти, хлопнув дверью. Но не могу. Мне безумно больно. А близость и такой приятный запах любимого мужчины превращает меня в тряпку.