Дан уловил моё настроение. Послышалось глухое позвякивание стаканчика с маслом и шорох вытираемых о тряпку кистей.
— Пожалуй, на сегодня всё, — негромко сказал художник. — Можете идти отдыхать.
Я с наслаждением потянулась и принялась осторожно разминать затёкшие мышцы. Из груди вырвался вздох облегчения.
Позирование — крайне утомительное занятие. Труд, который кажется лёгким и необременительным, скрывает свои нюансы. Например, нужно уметь владеть телом, обладать хотя бы минимальными актёрскими навыками и суметь справиться с подступающей стыдливостью, когда дело касается обнажённой натуры. И, конечно, необходима поистине титаническая выдержка. Сорок пять минут в одной позе кажутся вечностью, а пятнадцать минут перерыва пролетают за мгновение.
Впрочем, Дан платил щедро, и за те деньги можно было потерпеть неудобства.
Я неловко поднялась и едва не подвернула ногу. Правую икру свело судорогой. Зашипев от боли, опустилась на оттоманку и принялась разминать одеревенелую мышцу. Молва любит приписывать натурщицам неземную лёгкость и скрытый эротизм. Однако это ничего не имеет общего с реальностью, которая подчас обладает почти животной грубостью. К тому же спустя годы будут помнить художника, а не натурщицу. А даже если и вспомнят, то обязательно приплетут какую-нибудь грязненькую интрижку.
На нетвёрдых ногах я зашла за ширму и стала одеваться. Руки плохо слушались, платье то и дело норовило выскользнуть из дрожащих пальцев. Я искренне порадовалась, что на спине нет молнии.
— Я не хотел вас обидеть, Рика.
— Вы слишком умны, Дан, чтобы я вам поверила, — выйдя из-за ширмы, я поймала на себе взгляд Ларанского.
Тень пробежала по лицу художника.
— Думаю, ближайшие два дня работы не предвидеться, — Дан смотрел на меня с тяжёлой задумчивостью, но в груди царапнуло ощущение, что мыслями он далеко. — Отдохните. Фил отвезёт вас куда скажете.
— О чём говорил тот человек? Что случилось с Эдмундом?
Ларанский поморщился так, будто я наступила ему на мозоль. Моргнул несколько раз и поджал губы. Потом вытащил бумажник из заднего кармана джинсов. Купюры сытно захрустели в длинных пальцах и легли на тумбочку возле стены. Затем Дан снял со стула кардиган и направился к выходу.
— Моего двоюродного брата убили, — небрежно бросил через плечо художник и захлопнул дверь.