«В конце концов, если это мой сон, то я могу говорить всё, что хочу!», – решила Жанна и тут же спросила вслух:
– Вот скажите: могу я говорить всё, что хочу?
– Несомненно, но…
– И ругаться могу? – Жанна стукнула по столу, зная, что в своём собственном сне обязательно услышит то, что хочет. – И ударить?..
Она уже смаковала такую идею: прийти всё-таки на работу, да как навести там свои порядки!..
– Милая барышня, вы сегодня чрезвычайно остроумны! – с лёгкой улыбкой ответил молодой человек. – Всё же позволю себе дать вам небольшой совет: говорить всё, что хочется, можно только там, где тебя не слышат, и только тому, кто тебя на самом деле не поймёт. А то бед не оберётесь… А вот ударить… – ударить можно, если сами хотите получить удар.
Жанне стало стыдно. Она хотела тут же обсмеять продавца, чтобы замять тему, но вдруг сказала немного обиженно, как ребёнок, у которого забрали вещь, которую он начал считать своей новой игрушкой:
– Но ведь это {мой} сон! Разве я не могу поступать, как хочу?
– Сон? – повторил тот. – Что ж, философский подход… В какой-то степени, конечно, – все мы немного спим. Но, боюсь, даже во сне можно кого-нибудь обидеть или оскорбить. Да и зачем поступать во сне так, как не поступил бы наяву? Разве во сне подлый будет благороден? И разве благородный сможет совершить подлость только потому, что он спит?
Жанна задумалась.
– Наверное, вы правы, – нехотя признала она, стыдясь посмотреть ему в глаза. – Мне неловко, что я как будто с цепи сорвалась. Знаете, просто я так устала за последние дни… Волновалась. Вас испугалась в прошлый раз…
– Это ничего, – добродушно ответил он. – Я ведь понимаю – вы сегодня впервые сюда зашли. А я тут и стою для того, чтобы встречать. И провожать.
– Впервые?..
– Ну, впервые после того раза, – улыбнулся продавец, видя, что она снова в замешательстве.
– Ааа, – протянула Жанна и снова повторила. – Да. Я испугалась.
Она ещё раз огляделась и медленно пошла к входной двери. Ей всё ещё было очень неловко.
– До свидания, Жанна! – вдруг кинул ей молодой человек.
Это прозвучало так ненавязчиво, так по-доброму, что она обернулась и, держась за потёртую ручку, спросила:
– А вас как зовут?
– Вильтон.
Он смотрел мягко и пронзительно одновременно. Жанна кивнула на прощанье и вышла, прекрасно понимая, что в её собственном сне все могут знать её имя. Это ведь {её} сон.