Чёрт возьми, я курю! В первый раз пробую. И делаю всё на автомате. Мой организм испытал сильный стресс, наверно мне действительно это необходимо.
— Первый раз всегда страшно, а потом привыкаешь.
— Больше всего я не крови боялась, а потерять пациента…
— Понимаю, но мы врачи, а не боги, иногда случаются ситуации, когда мы бессильны. Даже, если выкладываемся на максимум. С сегодняшним случаем повезло. Ситуация была критической.
Мои пальцы трясутся, когда я подношу сигарету к губам, делая первую затяжку. Выдыхаю дым и закашливаюсь.
— Этот мужчина, он такой молодой…
И красивый.
Жить и жить ему.
— Что с ним произошло?
Степаныч затушил окурок, резко повернулся ко мне, глянув мрачно, исподлобья.
— Вяземский.
Только услышала эту фамилию, уже мурашки по всему телу.
Ему подходит. Сильная, благородная. И он, я уверена, человек непростой, высоких кругов.
— Илья Вяземский. Отныне он твой пациент. Глаз с него не спускай и выкладывайся на максимум.
— Что? — оторопела.
— Будешь ухаживать за ним и следить, чтобы господину Вяземскому было во всём хорошо и комфортно.
Господину?
Ничего себе…
— Он серьёзный человек, Варя. Очень серьёзный, — предупреждающе шепчет Степанович, будто чего-то боится. — У него большой бизнес и связи. Нельзя переходить таким людям дорогу, запомни мои слова. Сделай так, чтобы Илья Сергеевич остался доволен.
— Поняла.
Сжала пальцы в кулачки, меня окутало ещё большее волнение.
— На него было совершено покушение, но это уже не наше дело. Вообще, не следует совать нос туда, куда следует. Теперь иди, Иванова, отбой. Даю отгул до завтра, завтра в шесть утра как штык в реанимации, приступаешь к своим обязанностям.
***
Что был выходной, что его не было…
Он пролетел на одном выдохе, и вот я снова здесь, перед палатой Вяземского — самого значимого для всей клиники пациента.
Три дня пациент провёл в реанимации, но даже там я не отходила от него ни на шаг, как велел Павел Степанович. Меня даже освободили от других обязанностей, велев заниматься только им, что, в общем-то, было хорошо.
Вяземский еще не пришёл в себя, он отдыхал. На четвертый день его перевели в одноместную палату класса люкс для обеспеченных клиентов.
— Он крепкий орешек!
Прогуливаясь по коридору, услышала голос Степановича. Притормозила, осторожно выглянула из-за угла, увидев начальника и ещё одного незнакомого мужчину, стоявшего ко мне спиной. Они о чём-то увлечённо беседовали. Я догадалась, речь идёт о моём пациенте.