В машине, уже никуда не ехавшей, значительно потемнело – через лобовое стекло была видна только мокрая земля и слегка заснеженные лохмы прошлогодней травы – «октавия» съехала рылом вниз в глубокую придорожную канаву, встав почти вертикально. Владик, уткнувшись физиономией в бардачок, подвывал от боли, держась за простреленное плечо, его спутница вторила ему, с потрясенным ужасом глядя на свою ногу, на которой по голубым джинсам в районе бедра стремительно расползалось пятно крови. Девушка, приподнявшись со спинки переднего сидения, на которой она теперь почти лежала, мазнула ошалелым взглядом по этому пятну, а потом он скользнул правее и остановился на бриллиантовом колье, обмотавшемся вокруг рычага переключения скорости. Резко подавшись вперед, она сдернула его дрожащими пальцами, увернувшись от окровавленной руки Владика, повернувшего к ней искаженное яростью лицо, пихнула пистолет в карман куртки, растерянно глянула на свою скатившуюся с диванчика сумку, потом подхватила пальто и футляр с саксофоном, распахнула заднюю дверцу и вывалилась на холодную землю. Ошарашенно огляделась, потом напряженно посмотрела сквозь голые ветви деревьев на изгиб дороги с правой стороны далеко внизу и, громко топая слишком большими для нее рабочими ботинками, припустила вниз по мокрому склону, беспрестанно скользя и спотыкаясь. Злобные и болезненные крики остались позади, а вскоре и вовсе затихли.
Минут сорок спустя фальшивая садовница, укутавшись в свое сиреневое пальто, покачивалась на продавленном старом сидении древнего «москвича», вполуха слушая веселый говорок старичка в облезлой кожаной кепке. В одной руке у нее был большой клетчатый платок, протертый в нескольких местах и казавшийся таким же древним, как и машина, а на коленях лежала измятая карта далекого города, в редкие часы уединения в особняке изученная вдоль и поперек. И сейчас девушка неотрывно смотрела на самую важную ее часть – маленький красный кружочек, рядом с которым ручкой было аккуратно написано «ПОСТ».
Владик и Аня так и не успели толком выбраться из «октавии». Потратив кучу времени на болезненные крики, трепыхания, выпутывания из ремней безопасности, выяснения отношений, а также взаимными требованиями немедленно бежать за беглянкой, они начали открывать двери. Дверь со стороны Владика заклинило, и он, пронзительно ругаясь от боли в простреленном плече, полез было назад, к распахнутой дверце, через которую ускользнула фальшивая садовница, но, уже протянув к ней здоровую руку, замер, услышав, как наверху, на дороге притормозила машина, а следом, судя по звуку, остановились еще две. Сглотнув, Владик тишком пополз было обратно, попутно шикнув на подвывающую подругу, и в этот момент в открытую дверцу просунулась широкая гладко выбритая физиономия и сумрачно сказала: