Сияя белозубой улыбкой, блондин торжественно вручил мне лопату с потемневшим от времени черенком и чуть кривоватой рабочей поверхностью.
– Раз с документами на сегодня не сложилось, первое ответственное задание для новой помощницы – не потерять лопату, – пояснил он.
– Так мне ещё и копать придется? – вздохнула, про себя думая, как тяжела и неказиста жизнь младшего служащего в ССУ.
– Если повезёт, копать не придется никому, – поспешил пояснить Лодрог. – Магистры темных искусств малочисленны, а потому достаточно состоятельны, чтобы покоиться в склепах. Однако может оказаться, что осквернены и соседние могилы, тогда помахать лопатой все же потребуется. И не смотрите на меня с такой досадой. В этом деле я точно справлюсь без вашей помощи.
Чтобы подтвердить свои слова, Лиам согнул одну руку в локте и продемонстрировал крепкий бицепс. Ох, знал бы он, как сейчас нарывается на неприятности. Мама всегда предупреждала: чем больше восторга в твоих глазах, тем быстрее возлюбленного настигнет злой рок, и поэтому велела держаться подальше от парней, которые нравятся.
О проклятии я знала с самого детства, а потому если ощущала, что начинаю в кого-то влюбляться, сразу ограничивала общение, и это всегда помогало как избавиться от неокрепших чувств, так и оградить объект моего внимания от невезения. А что делать теперь?
– Вы меня успокоили, – ответила нарочито холодно, обеими руками вцепилась в лопату и отвернулась.
– Главное, что не упокоил, – хмыкнул некромант.
До кладбища добирались на наемном экипаже. Извозчик при виде лопаты, ничуть не удивился, и даже как-то сразу проникся идеей сделать Лиаму скидку на проезд.
Всю дорогу я старательно смотрела в окно и крепко сжимала черенок, чтобы показать новому начальнику: рабочий инструмент не потеряю, а вид благоухающей столицы интересует меня настолько сильно, что я напрочь позабыла о сидящем напротив мужчине.
Словно почувствовав мое настроение, блондин не спешил завязывать беседу, поэтому к погосту мы подошли молча и остановились лишь у самых ворот. Резко затормозив возле кованной ограды, Лодрог обернулся, окинул меня оценивающим взглядом, кивнул своим мыслям и начал расстёгивать ворот рубашки. Не той белоснежной, что была на нем утром, а другой – темно-серой, в которую он переоделся перед походом на кладбище, сменив заодно штаны и обувь, выбрав вместо лёгких ботинок кирзовые сапоги.