Удержать равновесие все же удалось. И это было как нельзя кстати! Не хватало еще пасть ниц перед грозными очами Франца-Фердинанда, адмирала, герцога, родного брата императора Карла VI и кумира его, Адальрика, детских лет, вынырнувшего из-за одной из многочисленных драпировок откуда-то сбоку, прямо возле входа в бальный зал.
Франц-Фердинанд так же, как и сам Адальрик, явился в Керессу во главе дипломатической миссии, с той только разницей, что если для родной Васкони за последние сто лет это была первая подобная миссия в Керессу, то для Священной Грандской империи такие миссии были делом регулярным и обыденным. У империи здесь и свое постоянное посольство имелось, под нужды которого керессцы выделили даже не здание, а целый квартал в столице.
– Добрый вечер, ваше высочество, – рявкнул Франц-Фердинанд на родном для Адальрика языке и дернул головой в знак приветствия.
Адальрик постарался поежиться как можно незаметнее. Если керессцы сюсюкали и пришепетывали, коверкая привычную для васконского уха речь, то имперцы умудрялись произносить знакомые слова, взрыкивая и взлаивая, что в сочетании с мощным басом Франца-Фердинанда производило неизгладимое впечатление.
– Добрый вечер, ваша светлость, – Адальрик попытался вложить в свои интонации достоинство и уважение к собеседнику и ни в коем случае не походить на восторженного щенка.
Последнее было особенно сложно. Когда жизнь сталкивает тебя с кумиром детских и юношеских лет, то тут не так-то много вариантов. Либо ты разочаровываешься, либо детская восторженность перерастает во вполне себе взрослое почтение, и твой вчерашний кумир остается для тебя авторитетом. С одной стороны, Франц-Фердинанд проверку встречей безусловно прошел, но в то же время сказать, что юношеское поклонение Адальрика осталось неизменным, было бы ошибкой. Раньше Франц-Фердинанд казался Адальрику эдаким полумифическим героем, могучим рыцарем без страха и упрека. Герой войны с эспритами, он был один из немногих, кто сражался во всех трех волнах их нашествия. Не отсиживался в тылу, не разрабатывал планы в штабах, он собственной грудью защищал континент от орд нечисти. Все десять лет он был там на самом острие борьбы. В жизни он ничем не напоминал героя, способного без лишних проволочек и малейших раздумий бросаться на спасение страждущих. У любого с ним встретившегося скорее закрадывалось подозрение, что проблемы и беды сами бросаются от него в бега, как, впрочем, и страждущие. Мало у кого из столкнувшихся с ним нос к носу хватало смелости просить герцога о чем бы то ни было: ни о том, чтобы жизнь спасти, ни о том, чтобы склянку с солью передать. Встретившись с кумиром, Адальрик поневоле стал допускать крамольную мысль, что, возможно, и эсприты отступили по той же причине: они просто не выдержали столь долгого общения с грозным Франц-Фердинандом.