Унгерн, талантливый тактик, делал уже подобное в прошлом и благополучно уносил ноги, хорошо пощипав противника, но на этот раз ему не повезло: войска большевиков, действуя в союзе с красной конницей Сухэ-Батора, окружили и разбили его дивизию, рассеяв ее по Забайкальской тайге.
Эскадрон Оругена в печальный день разгрома прикрывал ставку барона и погиб почти весь. Но Джал остался жив и был с Унгерном до самого конца, пока не взбунтовался сопровождавший барона отряд - жалкий остаток дивизии, и не передал его кзыл-нукерам.
В последнюю минуту, когда предатели уже ломали дверь в хижине, где заночевал барон, он подозвал к себе Оругена, приготовившегося дорого продать свою жизнь, защищая командира, и сказал ему:
- Возьми этот перстень и сохрани его, он не должен попасть к... этим. У задней стены есть подкоп - уходи, я отвлеку их.
- Клянусь, Великий Хан, что эти собаки его не получат! - воскликнул Оруген. - Но...
- Уходи! - повторил Унгерн. - Быстрее! Это приказ!
***
Кзыл-нукеры травили Оругена как волка, гнали по забайкальской тайге и захватили тоже благодаря предательству. Перстень он успел спрятать в щели амбара, где нашел себе приют на ночь и где его окружили красные. И как бы ни хотелось ему, когда они били его сапогами, умереть, вцепившись зубами в горло врага, но Унгерн-хан сделал его хранителем кольца Чингис-хана, и жизнь Оругена из рода Белой Собаки больше не принадлежала ему.
А потом был лагерь, и побег, и возвращение к тому месту, где его пленили. Но вместо амбара Оруген нашел лишь припорошенное снегом пепелище...
И тогда он пошел на юг, в Гоби. На перевале его заметили кзыл-нукеры - стреляли издалека и ранили, но преследовать почему-то не стали - наверное, просто поленились. Ослабевший от голода и потери крови, он шел из последних сил, пока не упал там, где нашли его охотники на тарбаганов.
***
Уже через несколько дней могучее от природы здоровье Оругена и лечение Олтенай совершили чудо: он смог ходить и делать кое-какую работу, пока не слишком тяжелую. О себе он не распространялся, а среди кочевников не принято лезть в душу случайному спутнику: захочет - сам расскажет, а нет - так и не надо.
С каждым днем силы возвращались к нему. Он старался отблагодарить своих спасителей, усердно трудясь вместе с ними, но быстро почувствовал незримую стену, отделявшую его, пришельца без роду-племени, от остальных членов рода.