- Ну, - приветливо сказала физиономия, - поздравляю!
Костя слабо шевельнул губами.
- С чем?
- С Новым Годом! – съюморила физиономия и чуть отодвинулась. – Может вы, это, как бы встанете? Или будете ждать, пока вас подметут?
Хозяин физиономии явно нарывался.
- Ты врач? – Костя решил сразу прояснить этот вопрос, прежде чем приложить весельчака как следует. Ибо врачей лучше не бить – избитые врачи очень плохо выполняют свои обязанности.
- Хм, - синебородый поджал губы. – Чем это, интересно, я похож на врача? Знаете, это раздражает. Почему-то семьдесят процентов новичков, несмотря на оповещение, всегда принимает меня за врача. Хотя о том, за кого принимает меня оставшиеся тридцать процентов, мне вообще говорить неохота.
- Ну, раз ты не врач, - со зловещей мягкостью произнес Костя, - то я сейчас встану.
Он чуть приподнялся, опираясь ладонями на что-то, что по-прежнему никак не определялось. Тело не слушалось, казалось каким-то чужим, вялым, ватным, словно затекла каждая мышца, и сесть Денисову удалось только с четвертой попытки. Услужливо протянутую руку синебородого он проигнорировал.
- Ну, - сказал неврач, отступая, - уже хорошо. Но не могли б вы пошустрее, Константин Валерьевич? Я – человек занятой, мне некогда тут с вами рассиживать.
Костя озадаченно огляделся. Он сидел посередине небольшой комнаты, на полу, застеленном потертым темно-голубым паласом. Старый раздвижной диван с выцветшей обивкой и выглядывающей в прореху на уголке блестящей пружиной. Мебельная стенка советского образца годов семидесятых, лишившаяся большей части украшающей ее деревянных завитушек, пыльная и унылая, дверца одного из шкафов, незакрытая и перекошенная, держалась только на одной петле. Два кресла того же возраста. Журнальный столик с ворохом газет, парой книжек, пепельницей, почему-то заполненной целыми сигаретами, а не окурками, и бокалом, наполовину наполненным густой бордовой жидкостью. Пианино светлого дерева – единственная сияющая чистотой и ухоженностью часть обстановки. На тумбочке-кубике – работающий телевизор с выключенным звуком – импортный, но выглядящий тоже очень старым. Большая черно-белая фотография пожилого человека на стене с трубкой в зубах и смешинками в прищуренных глазах, представляющимся жестом подносившего руку к полям коричневой шляпы. Напольный вентилятор в углу, пушистый от пыли. Отслаивающиеся от стен отвратительные обои, разрисованные блеклыми хризантемами. Чуть приоткрытые серо-синие шторы, зелень какого-то растения, стоящего на подоконнике, а над зеленью – густая заоконная тьма. Неправдоподобно полное отсутствие запахов. Все.