На плечи трепыхающегося Нэрана легли руки и прижали его к ложу, не позволяя дергаться.
— Тише…
— Кто здесь?!
Почти у самого лица загорелись зеленовато-желтым светом большие глаза.
— Потерпи немного. Снаружи сейчас темно, а огонь здесь я не могу разжечь. Ты не бойся, я тебя не трону. Только скажи, почему ты меня так назвал?
Нэран понял, что дрожит. Кто эта женщина? Явно не человек. Ах да, он же в Геннерском лесу, окружающем владение Великого мага. Значит, скорее всего, лури. Но почему он тогда еще жив, ведь пропуск через лес — первое, что отняли напавшие.
Сосредоточившись, Нэран заставил свою руку засветиться.
Чем ярче светилась кожа мага, тем бледнее становились глаза лури. Вот свет выхватил высокие скулы, прямой нос, косматые волосы, отбросил на стену тень с большими, пушистыми, почти кошачьими ушами на макушке.
— Мама, — прошептал он. Сходство, несмотря на нечеловеческую природу женщины, было поразительным. Лури прижмурилась, на мгновение на ее лице появилось выражение блаженства, но она тут же встряхнулась, растеряв часть сходства. Но все-таки! Это не могло быть случайностью, или плодом его больного воображения. Значит, и во время пыток это была она. Она спасла его! А что если… Мать мага пропала без следа, когда ему было семь лет. Госпожу Нэю Элиэ искали везде, где только можно. Что если она попала в руки Великого мага, и тот превратил ее в лесную стражницу?
Ноздри лури пошевелились, будто она принюхивалась к чему-то.
— Почему ты меня так называешь?
— Ты очень похожа на мою мать. Будь ты старше, я бы решил, что ты — это она и есть.
— На твою мать? — уши на мгновение прижались к голове, но тут же вновь стали торчком.
— Да. Она пропала семнадцать лет назад.
— Лет?
Нэран представил, как могли бы вести летоисчисление лурги. Ему как-то раньше не приходилось вести разговоров с лесными стражниками. Кто же будет разговаривать с полуживотными?
— Это время, за которое зима семнадцать раз сменила лето.
— Мало. Ты говоришь старше. Но я так всегда выгляжу. Я еще молодая. Сто-двести круговоротов, тогда кожа покрывается морщинами и становится как кора.
Этот голос, лицо, движения. Через частично звериный облик то и дело проступали черты мамы. Нэран прикрыл глаза, стараясь удержать в себе слезы, но не смог, они так и покатились по щекам.
Лури заметалась.