— Раз два три четыре… — медленно Кирис обвел собравшихся взглядом, — А где свет очей моих, Лекар?
Он уже трезвел, а если кто и был бы способен считать двойное дно в его истории, то это был как раз младшенький. Ветер подхватил женский сладострастный стон, донес до чутких ушей остальных шевалье.
— Наказывает Марину. Она тоже провалила задание, не привела эльфийку, — сообщил глава двенадцати.
Рудье де Рвиль, глава совета шевалье, давно подумывал о том, чтобы оборвать свое существование. Пусть савойя и были бессмертны, они со временем чувствовали истощение, будто кровь их каменела и не желала больше течь по венам, как не разгоняй ее чужой жизненной силой. Но война, которую им приходилось вести против людей и магов, и небывалая ответственность останавливала его. Рудье был единственным из всех шевалье, которому приходилось видеть Ледяного короля. Тогда он был ребенком, и король казался ему огромным исполином. Рудье помнил страшную боль, когда короля заточили в камне, помнил чувство беспомощности, которое проецировали его родители. Рожденных шевалье, которые еще не отведали человеческой крови, свет не убивает, но лишает сил. Тогда солнце взошло на целый год. За это время почти всех рожденных шевалье уничтожили. Рудье повезло только потому, что он пошел в своего отца, одного из обращенных, был голубоглазым и румяным малышом, которого приняли за человека из прислуги. Мать Рудье была дочерью Ледяного Короля, он хорошо помнил ее холодную, какую-то неземную красоту. Она была высока, тонка в кости, ее широко-расставленные глаза имели оттенок обсидиана. Когда она умерла, эти глаза остались открыты, они смотрели в небо, словно вопрошали, «за что»? Рудье невольно видел мать в каждой женщине, а потому с трудом терпел выходки сына.
— Надеюсь меня он так наказывать не собирается. — пошутил Кирис, но шевалье не отличались чувством юмора. Возможно оно пропадало с возрастом, высыхало вместе с душой. Рудье вздохнул, рассматривая развалившегося пьянчугу с клыками и сильно жалел о своем решении принять его когда-то в совет вместо своего погибшего старшего сына.
— В казематы его. Пусть посидит месяц без крови, подумает над своим поведением. Вспомнит, что наша задача быть едиными, создавать общее благо, — устало сообщил Рудье. За последним его словом раздался еще один женский стон, переходящий в крик. С огорчением мужчина подумал о том, что ошибся где-то, воспитывая сыновей. Да, ради пропитания савойя была нужна кровь, но это не значило, что они должны были становиться монстрами.