- Всё сделаем, не впервой!
Вот и подъехали к заставе у Земляного города, где стояли караулом московские стрельцы. И одеты хорошо, и пищали при них имелись знатные. Знал Ромодановский, что хороши эти воины в любом бою, и с поля не побегут. Сам подъехал к старшему караула и показал грамоту с печатью от Андрея Ивановича Голицына, дворцового воеводы.
- Всё в порядке, проезжайте, Михаил Григорьевич! Уберите рогатки! - приказал своим стрелецкий десятник.
Дюжие бородатые воины освободили проезд, и караван Михаила Ромодановского въехал в городскую черту.
- Непонятно, что там в возах? - спросил один стрелец другого, - непохоже на боярскую поклажу.
- Ты, Сенька, меньше под рогожи на телегах поглядыай, не твоего умишка дело! - рассмеялся его товарищ.
Ромодановский видел и слышал такие разговоры, только не подал и вида, что взволнован. Михаил проехал вперед, к Ивану Прокудину.
- Вот грамотка, Иван. Передашь настоятелю Арангельского собора в Кремле, отцу Савватию. Понял ли?
- Как не понять? Всё исполню!
И понятливый и испытаный воин, спрятав грамоту в шапку, погнал своего коня широкой рысью. Их же караван не спеша продвигался по нешироким московским улицам.
У каменной церкви прозвонили к обедне. И службу бы простоять, проповедь послушать и отобедать, как с тоской подумал Михаил Григорьевич, да дело ждало, тяжкое и страшное. Подъехали они к приземистым стенам Китай-города, с его стенами, ощетинившимися пушками. И любят небылицы на Руси рассказывать про иноземные края, про небывальщину разную, а про своё не помнят, про страшный 1617 год, как отбили приступ войск польского короля Сигизмунда. А дошёл ведь аж до стен Китай-города, а не перемог русскую оборону.
Заметил князь Ромодановский у Покровских ворот ожидавшего его Прокудина. Видно было, что конь его в мыле, дышит тяжко. Торопился служилый человек. Подошёл к боярину боевой холоп, держа коня в поводу.
- Всё исполнил, батюшка. Вот его ответ, - и протянул запечатанную грамоту, - и на словах добавил, что ждёт мол, тебя у Воздвиженской башни Кремля.
Князь глянул на слугу, затем на послание, проверил, не снималась ли печать?
- Да как можно, истинный крест, - и Прокудин истово перекрестился, - я уж давно на вашей службе. Крест целовал тебе, боярин.
- Смотри, Ивашка, если заворуешься, не пощажу! - и вынул из кошеля иоахимсталер, - но за верность пожалую, - и вложил тяжёлую монету в руку холопа.