Крохотное окошечко в мое прошлое тут же с треском захлопнулось, оставив меня с привычной тошнотой и прострелом боли в голове.
Вернувшись в комнату, я застала Кайру все еще спящей.
- Просыпайся! Просыпайся! – я ласково поладила подругу по щеке, и она тут же открыла глаза.
Несколько мгновений хлопала своими длинными ресницами. Видимо во сне она была очень далеко отсюда, и не сразу сообразила, почему ее окружает неизвестное. Потом сфокусировала взгляд на мне.
- Амели, - тихо сказала и, пошевельнувшись, застонала.
- Да, это я. А тебе срочно нужно набираться силенок. Поэтому сейчас бульон, а чуть попозже куриное пюре.
Кайра через силу улыбнулась.
- Какое еще куриное пюре?
- Сделанное мною собственноручно. Вот какое!
- Ты знаешь, наш народ презирает слабость. И я первый раз в жизни пожалела беспомощную овечку. Когда тебя принялись избивать эти стервы, я их раскидала. А теперь понимаю, что ты сильная и благородная. – Кайра говорила еле слышно, задыхаясь, но я понимала, что ей нужно выговориться. - Ты же из-за меня осталась?
- А как ты узнала, что я могла уехать? – я открыла рот от изумления.
- Ты оставила дверь открытой. И все слышно, что в коридоре. Прибежал к Аранду слуга и начал орать, что рабыню хотят похитить. Я поняла, что это тот красавчик, который не дал меня убить.
- Ты же была без сознания! Откуда ты знаешь, что он красавчик?! – я потрясла головой, как всегда делала, когда что-то не поддавалось пониманию. Надо же! Я начинаю вспоминать свои привычки!
- Я все слышала. Но не понимала. Потом вспомнила. И я видела его. Смутно.
- Так, перестань болтать! Тебе нужно силы беречь. Давай по чуть-чуть, - я поднесла ложку ко рту Кайры и принялась ее кормить.
Кайра немного окрепла, и процесс прошел быстрей, чем вечером, так что мы справились прежде, чем Аранд начал бить копытом землю от нетерпения.
Два дюжих молодца, сопровождавших Аранда с аккуратностью профессиональных санитаров переложили подругу на носилки, а я подхватила наши жалкие пожитки. Я вытребовала, что над повозкой соорудили какой-нибудь тент, и мы снова тронулись в путь.
Окружающая природа не казалась мне чем-то чужеродным. Не было чувства, что я никогда такого не видела. С одной стороны от дороги раскинулась бескрайняя выжженная солнцем степь, пьянящая запахом разогретой сухой травы. С другой тянулась цепь холмов, с отдельными островками кустарников, напоминающих клочки линялой шерсти на бездомной собаке. Почему такое странное сравнение в голову пришло? Наверно, потому что будущее виделось таким же непредсказуемым и жалким, как у четырехлапой бродяжки.