Но хоть в чем-то повезло. Я дотянулась до подорожника и выдернула лист лопуха, коварно прикрывавшего ту злосчастную ямку. Бережно поставив корзинку, я оторвала край широкой нижней юбки. Приложив широкий лист репейника к лодыжке, попыталась туго замотать. Вышло, конечно, не очень. Но лучше так, чем ничего. Поплевав на подорожник, приклеила его к ране на колене и невесело усмехнулась.
«Добрый Доктор Айболит, он под деревом сидит…» - откуда –то из глубины сознания всплыли строчки, заставляя снова мучительно пытаться вспомнить, к чему они…
Сделав все, что в моих силах, я снова ощутила приступ паники. Мне казалось, что местные волки уже собираются в стаи, чтоб окружить и сожрать меня. Или еще хуже! Мелкие лисы будут тявкать и отхватывать от меня по кусочку, а останки добела обклюют птицы- падальщики. Я накрутила себя настолько, начала тихонько скулить, как раненое животное. От страха, от обиды, от жалости к себе. казалось, со слезами утекают силы и желание бороться.
Но когда позади треснула ветка, я заорала так, что у самой заложило уши. Я зажмурила глаза, чтоб не видеть, кто пришел меня сожрать, просто надеялась, что этот кто-то испугается истеричного крика.
- Амели! - вдруг раздался знакомый голос. На самой высокой ноте я замолкла и открыла глаза.
Передо мной стоял Аранд собственной персоной и откровенно пялился на мои оголенные по самые панталоны ноги. Убедившись, что мне ничего не примерещилось, я быстро одернула юбку и исподлобья глянула на него.
Лицо, будто высеченное из мрамора, не выражало ровным счетом ничего. Ни гнева, ни раздражения, что пришлось плутать по лесу в поисках потеряшки, ни готовности наказать.
- Юбку подними! – скомандовал он. А в моей голове, окончательно перегревшейся от страха и переживаний, сорвало рубильник, и я снова заорала.
- Ни за что! Если вы благородный мужчина, а не подлец, вы не будете брать беззащитную девушку силой!
Невозмутимость мгновенно слетела с лица Аранда, как шелуха от порыва ветра. Он, образованный человек своего времени, к тому же ректор, скатился к лексикону Олафа.
- Чего?! – изумленно выдохнул он. Потом, видимо, сообразил, о чем речь, и рявкнул так, что мне показалось, птицы заткнулись и листья перестали перешептываться: - Мощи горгульи! Дура! Мне надо твои раны осмотреть!