– Неужто княгиня откажется от стопарика? При Филиппе Великом на ассамблеях все вот такие чарки пили, – он раздвинул руки, показывая нечто близкое по размеру к тазу, а то и к бадье.
Я выпрямилась, расправила плечи, как учила покойная бабушка и спокойно, но в тоже время твёрдо сказала:
– Откажется.
– По маленькому, с морозу да к огурчику малосольному, – Лёня сделал шаг в мою сторону, показывая пальцами размеры стопки.
От ударившего в нос ядрёного запаха пота захотелось чихать.
– Леонид, вы спешили в душ, – холодно сказала я.
Он хотел возразить, но наткнулся на мой взгляд – неприязнь с толикой брезгливости. Пожелав хорошего вечера, мужчина поспешил в правую галерею.
Бабушкины тренировки прошли не зря.
– Боров, – сквозь зубы проговорила Ада.
– Прошу прощения, – со вздохом сказала Елизавета. – Мой троюродный брат бывает весьма настырным. Жалко его: ни жены, ни детей, вот приглашаю погостить, а то ж сопьётся.
– Надеюсь, он не помешает нашей работе, – заметила я.
– Нет-нет, одно слово, и Эдуард переселит его в гостевой домик. Эдуард?
Из галереи как раз вышел подтянутый мужчина лет шестидесяти в тёмно-синем тщательно отглаженном костюме. Лысая макушка слегка поблёскивала в ярком белом свете, её обрамляли короткие русые волосы. Лицо выглядело невозмутимым, хотя между бровей пролегла глубокая складка.
– Проводить гостий апартаменты? – спросил Эдуард.
– Да. Потом проследи, чтобы комнаты проветрили и в следующий раз пусть пускают Лёню через флигель, – Елизавета сморщила нос. – Как горох об стенку!
– Как скажете, – Эдуард слегка поклонился.
– Вау, дворецкий? – восхитилась Ада.
– Управляющий, – поправил её мужчина. – Прошу.