Вот только хуже от этого прежде всего самому Гаяру. Уж Дея-то знала. Помнила, как разъедает эта обида-горечь-ненависть-любовь. Затягивает, словно в топкое ядовитое болото, и ты не живешь, не мыслишь и даже не существуешь, а только снова и снова, по кругу, в сотый и тысячный раз прокручиваешь в голове слова, которые никогда не будут сказаны. А если и будут – их не услышат. Или услышат, но не поймут. И лучшее, что ты можешь сделать – отпустить и забыть, потому что иначе не получится ни дышать, ни радоваться. Но отпустить – не получается, а забыть… ну как, в самом деле, забудешь? Как вырвешь из памяти то, что проросло глубоко в душу, оплело корнями, срослось с тобой намертво?
Дея думала, что у нее получилось. Трудно, с болью, но она смогла снова и жить, и дышать, и улыбаться. Забыть первую любовь и предательство. Влюбиться снова, в конце концов! Но теперь – словно в зеркало заглянула. В волшебное правдивое зеркало, которое показывает не лицо, а то, что скрыто под маской.
Она осторожно, боясь расплескать, поставила чашечку с кофе. Руки дрожали. И вдруг само, без мыслей, без расчетов, помимо воли, вырвалось:
— А хотите, я вам погадаю?
Чертов дар! Вот уж нашел время…