— Ну, Анечка, что ж ты так орёшь? — с ленцой откликнулась её напарница по художественному бизнесу. — И почему «вас»? А Тоня где?
— Да не знаю я! Не от-ве-ча-ет… — Аня дёргала в такт слогам молнию на одном из сапог, которая застряла на полпути и не поддавалась, но наконец приспособилась, потянула сильней, и замочек поддался. — Фух!.. — выдохнула она и распрямилась, откидывая волосы назад, а сапоги внизу раскинулись по полу вокруг её ног, освободив довольно стройные икры и лодыжки. Её лицо порозовело от приложенных усилий и общего разогрева, она расстегнула пару верхних пуговок на рубашке и обмахнула себя ладонью, а заодно и широкой белой манжетой.
— Не кричи, пожалуйста, я сейчас всё узнаю, — пообещала Настя расслабленным, почти отсутствующим голосом. — Вот только пейзаж закончу…
— Как пейзаж?! Как закончу!! — возмутилась Аня, одновременно разглаживая узкую зелёную юбку свободной рукой, потому что та набралась складками на бёдрах, пока она наклонялась к сапогам.
— Ну да… — отсутствующим голосом отозвалась напарница по художественному бизнесу, — у меня тут небо над маковым полем, знаешь, как заиграло!..
— Да ты месяц назад забросила свои маки! — снова развозмущалась Аня. — Почему вдруг надо их дописывать? Именно сегодня?! Когда у меня встреча! Мне не на кого оставить галерею…
— Слушай… — более реалистичным голосом вставила Настя.
— Я же для всех нас стараюсь! — перебила её Аня. — Я же галерею на другой уровень вытащить хочу! Нам обязательно нужно это «Трио»! — она мятежно глянула сквозь окно на заснеженное крылечко кафе напротив. И это кафе с надписью «Трио» над входом, и нечищеный переулок белели снегом и спокойствием морозного утра. Такой же невозмутимостью была пропитана и просторная комната с высокими окнами, полная картин, развешанных по стенам и расставленных на деревянных треногах по углам помещения. В центре имелся простенок, обойдя который вокруг, можно было полюбоваться на весьма интересные полотна со специфической живописью, изображающей отдельные части цветов, растений или другие макрофрагменты объектов природы, как бы выхваченные острым глазом из обычной жизни и приближенные к зрителям. А по другим стенам вокруг были развешаны пейзажи, портреты и натюрморты более привычного вида. Без электрического освещения галерея выглядела немного сонной, хоть рассеянный утренний свет с улицы и попадал туда через окна, расчерченные старыми деревянными рамами на несколько вытянутых сегментов.