— До утра? Как — до утра?
— Ну вот так вот. А что, у тебя другие идеи есть?
— До утра… Нет, но… Я же…
— Не можешь ты до утра. Не можешь! — овинник, сморщив личико в дульку, гадостно захихикал.
— На работу опоздаешь? Автобус? — дошло до Инги. — Тогда придется курицу нести.
— Ладно. Сейчас. Я бегом, — сжал ее руку Славик. — Туда и обратно.
— Вот то-то же! Другое дело, — окончательно развесилившийся овинник совершенно кошачьим движением закружился на месте, отираясь о деревянный стеллаж. — Беги-беги, да побыстрее!
— А ты заткнись! Тронешь ее хоть пальцем — сожгу твой овин к чертям собачьим.
— Да ладно, чего ты… — притих овинник. — Я ж и не сказал-то ничего. Так, шуткую…
— Смешно, — скривился Славик, до боли стиснул руку Инги и быстрым шагом направился к двери. — Я быстро!
Зябко передернув плечами, Инга попятилась и снова уселась на стол. Овинник хихикнул.
— Думаешь, там не достану?
— Мог бы достать — достал бы, — отрезала Инга. — Не пугай, я уже пуганая.
— Ну надо же. Какие подколдовки сейчас умные пошли. А если не вернется дружок твой — тогда чего делать будешь?
— Утра дождусь. Ты через мое слово не переступишь.
— Ну дождешься, и что? Я-то все равно тут останусь.
— Вот именно. Скажу хозяйке, что пользоваться складом нельзя. Она все имущество вывезет, двери запрет, а ты один в каменном мешке останешься. Овинники же как домовые, к месту привязаны. Вот и будешь тут голодный куковать, если нормально договариваться не хочешь.
— Да чего ж это не хочу? — разом сник овинник. — Очень даже хочу. Вот, даже на курицу жареную согласился.
— А если свежую во вторник принесем — пакостить перестанешь?
— Да кто пакостит? Кто пакостит? Я, между прочим, не шелупонь бессмысленная, я серьезный хозяин, с пониманием. Пол в сухости держу, за хлебом гляжу, мышей гоняю. У меня знаешь какой порядок был! — тоскливо вздохнул овинник. — А тут эта приходит. Полок навесила, коробок наставила, дряни всяческой натащила. И ни спасибо тебе, ни пожалуйста. Даже пирожка малого не занесла, не говоря уж про теплую кровушку. Ну вот скажи-ка мне, подколдовчка — разве ты бы на моем месте не осерчала?
— Да… Может, и осерчала бы, — вынуждена была признать Инга. — Но фрукты зачем портить? Хозяйка ведь даже не знала, что ты тут живешь.
— А надо было знать! Надо было! Кому же еще в овине жить, как не овиннику?