Антон, читавший новости на ноутбуке, вскочил и бросился к телефону.
— Алло, тетя Рая, это правда?
Его собеседница всхлипнула.
— Да, Антон, правда. Они выехали к вам, а через три часа нам позвонили. Катенька скончалась на месте, а Семён умер уже в реанимации. Как сказать ребенку, что его родителей больше нет, не знаю.
В этот момент в трубке раздался надрывный плач.
Антон отключил телефон и уставился в одну точку. Если бы не его настойчивость, то друзья остались бы живы.
***
Острая боль пронзила грудную клетку. Девушка содрогнулась от внезапного приступа удушья, из ее рта хлынула вода.
Откашлявшись, Катя с трудом подняла веки и увидела перед собой женщину, одетую в старинное платье.
— Екатерина Львовна, голубушка вы наша, ну как же так, а? — запричитала незнакомка.
— Молчи, Клавдия! И чтобы ни одна душа не узнала, что барышня хотела утопиться! Для всех она поскользнулась на мостике и, не удержавшись, упала в воду! — ответил ей какой-то бородатый мужчина.
— Ага, поняла. Ежели спросят, так и скажу, — женщина кивнула, преданно заглядывая в глаза мужчине.
— Беги в дом и приготовь постель. Да, и печку надо растопить, как бы барышня не заболела! — крикнул мужчина, когда Клавдия кинулась исполнять поручение. А потом, подхватив ничего не соображающую девушку, понес к дому.
***
Катя словно качалась на волнах: то приходила в себя, то вновь бредила, все время звала Данилку и Семёна. На третьи сутки ей стало легче, и она открыла глаза.
— Пить, — просипела с трудом.
— Вот, барышня, — странная женщина поднесла ей глиняную кружку. — Вам бульончик куриный нужен, Екатерина Львовна. Это лучшее питание после такой-то болезни. Настя сегодня последнюю курицу пустила под топор.
Катя кивнула и вновь закрыла глаза.
К вечеру ей стало намного лучше, и пустой желудок заурчал, требуя к себе внимания.
— Сейчас, голубушка наша. Покормлю вас, — та же незнакомка, что поила ее бульоном, вылетела из комнаты. Вернулась она через несколько минут с тарелкой. — Еще ложечку! Вот, это последняя, — приговаривала, кормя Катю.
Насытившись, девушка почувствовала, как ее клонит в сон, и не стала противиться. Проснулась она, когда солнце уже садилось за горизонт. Рядом никого не было.
Оглядевшись, поняла, что находится в странном месте. Помимо ее кровати, в комнате стояли большой гардероб, два кресла с порванной обивкой, круглый столик. У другой стены находилось трюмо, а в углу, немного в стороне, дверь. Во всей обстановке чувствовались нищета и обреченность.