Через пару часов пошелпрогуляться. В третьем вагоне неожиданно наткнулся на Аленку нашу. Она сидела иела огурец. Вот это поворот! Незаметно подсел к ней:
— Девушка, а у меня еще ияйца есть. Домашние.
Она подавилась, и пришлосьее по спине пару раз ударить. Когда девушка откашлялась, посмотрела на менявозмущенно. Точно, я и забыл, какая она сварливая, но было поздно:
— Коптев, опять ты со своимюмором! Я думала, ко мне извращенец какой подсел!
Она принялась спешнозакручивать кулек с куриной грудкой и скорлупками от яиц. Я же усмехнулся. Я жене виноват, что у них такое чувство юмора у всех плохое! Девушка спросила:
— Ты тоже, значит, едешь.Удивлена. Наших больше никого не встретил?
Пожал плечами. У нее ещеконфеты лежали сбоку. Бесцеремонно полез за ними, получив удар по руке.
— Хорош! Троглодит. Я тебепару штук дам. Ты в том году в наряде по столовой всю пачку мою сожрал. Я тебязнаю!
— Да я голодный был, Ален,что ты жмотишься? У меня глюкозная недостаточность!
— А ты шути меньше,глядишь, мозг не будет так сильно напрягаться. Достал поджирать все, что в зоневидимости!
Тем не менее пять конфетона мне под нос сунула. В этом вся Аленка. Гундит как бабка старая назавалинке. Не хватает только возгласов: наркоманы-преступники и проститутки. Нона деле добрая девка. Вон, едет вместе со мной на не самое радужноемероприятие.
Засунул пару конфет в ротразом. Я обожал сладкое. Мне даже на день рождения дарили одногруппникиогромный набор сладостей. Кайф! Пережевывая, ответил ей:
— Да хрен знает, кто ещебудет. Я не писал и не звонил особо никому. Сама понимаешь, не каждый вот таксорваться может.
— Ага, знаю. Но, походу,реально почти все будут. Дианка заграницей, и то порывалась. Ей отец денег набилет не дал. Она там рыдала в чате нашем бабском. Даже жалко.
— Ну да, они ж вроде какдрузья. Типа того…
Задумался. Плохо, что Дианкине будет. Мне кажется, она была бы прям вообще кстати. Она эмоциональная,взрывная. Смогла бы отвлечь друга от того, что случилось. Но в любом случаечерез неделю на пары.
— Егор, тебе тоже Машаписала?
— Ага, позавчера. Я ещепереживал, что билет не смогу поменять. Поезд-то почти сутки идет. Ночью стобой приедем, а утром уже того. На мероприятие.
— Да какое таммероприятие… Страшно.
Она обхватила себя руками.И даже гундеть перестала. Просто смотрела перед собой в одну точку ираскачивалась под мерный ход поезда. Я даже растерялся. Никогда не вникал в этуситуацию, но и в стороне не стоял. Попытался поддержать ее: