— Ни в чём, — вздохнула женщина и осторожно пощупала затылок, шишка на котором уже почти не болела.
— Поясни.
Рассказ даже со всеми подробностями не занял много времени, да и подробностей было совсем немного, но Александр и по этим скупым деталям что-то понял. Недовольно поморщился на названии гостиницы «Уютное гнездо», а когда собеседница закончила, пояснил.
— С неделю назад там случился большой прорыв. Демон высшей категории и три помельче, разрушения, полтора десятка убитых и полсотни раненых. Работало две тройки, четверо раненых, два — тяжёлые. Наверное, тебя нашли где-то рядом без сознания.
— И решили, что я призвала демона? — пробормотала Мария, пытаясь осознать сказанное.
— Вероятно. Я разберусь.
— Думаете, это не я?
Новый косой взгляд, неожиданно широкая и искренняя улыбка.
— Я бы заметил.
Никто, кроме самих инквизиторов, не знал, как они чувствовали человеческие души. То, что называли чернокровием, было лишь внешним проявлением тьмы душевной. Близкий контакт с демонами и, особенно, ритуал призыва, с помощью которого ведьмы приобретали свои способности, оставляли несмываемые печати, невидимые обычным людям. Нередко люди обходились и без помощи злых сил, скатываясь во мрак по собственной воле, своими поступками.
Порой находились те, кто называл инквизиторов обманщиками, обвинял в захвате власти и её превышении, монополизации алхимии и всех её плодов, самых страшных грехах и проступках, уверяя, что ведьмы — и не ведьмы вовсе, и демонов никаких нет. Их по старой памяти называли еретиками или отступниками, но на костёр, насколько знала Мария, отправляли очень редко и за совсем другие вещи. Наверное, не считали серьёзной угрозой обществу и Инквизиции, потому что им мало кто верил.
Сложно не верить в существование демонов, когда прорывы случаются в разных концах города, а с начала Апокалипсиса прошло всего тридцать два года и, несмотря на миллионы — миллиарды — смертей, осталось много людей, заставших смутные времена и то, что им предшествовало. Мария сама не помнила, но мать, которой повезло спастись с младенцем на руках у стен Оплота, часто вспоминала ужасы тех лет и истово молилась, благодаря заступников рода людского — борцов с демонами и ведьмами.
Дочь в первые годы жизни переняла её взгляд и отношение к инквизиторам как к святым, и достаточно долго жила с этой уверенностью. А потом повзрослела. Нет, мнения еретиков она тоже не разделяла: даже если инквизиторы что-то превышали и монополизировали, заступниками тоже служили. Те, кто ежедневно рисковали жизнью во имя спокойствия обычных жителей, на её взгляд, имели право на слабости и вольности. А неких достоверно страшных поступков, которые ставили бы их в один ряд с демонами, Мария за инквизиторами не знала. Болтали, конечно, но ни одного доказательства не предъявляли, не считать же таковым высказывания вроде: «А вот на работе у моего кума есть женщина, так у неё троюродный брат своими глазами видел!»