Слухи о том, что новинкой заинтересовались на самом верху, ходили упорно и наверняка были правдивы: будь у неё возможность, Мария и сама бы заинтересовалась быстрым и лёгким аппаратом, способным донести человека до другого конца Оплота за считанные минуты, несмотря на то, что сама она не то что на другой конец города — из своего квартала выходила не больше пары раз в год. Посетители болтали, что будто бы видели чёрные аэромобили в небе возле башни Закона, но кто придаёт значение сплетням!
Выходит, не врали.
Хозяин чуда техники, заметив, что спасённая пришла в себя, потянул за неприметную на первый взгляд ручку. Дверца открылась словно надкрылье большого жука, вверх и вбок.
— Садись.
— Но я… — попыталась возразить Мария, опять вспомнив про вид своего платья и ног.
— Садись, — повторил инквизитор с усмешкой, блеснувшей в жёлтых глазах, на солнце оказавшихся ещё светлее, чем виделось в тюрьме.
Осталось только вздохнуть и подчиниться.
Внутри сильнее пахло плохим табаком и едва заметно — всё тем же одеколоном. Здесь было четыре места — два впереди, два позади. Удобные глубокие кресла с подголовниками, с пристежными ремнями, в которых Мария моментально запуталась. Она в обычном-то автомобиле ездила всего несколько раз, а уж такое… Невозмутимый хозяин аппарата и бровью не повёл, помог защёлкнуть замки, после чего занялся своим ремнём, а женщина с любопытством огляделась; даже усталость отступила.
Матовые тёмно-серые панели внутренней отделки напоминали одновременно чернёный металл и бумагу, гладкие и приятные на ощупь, и — едва ощутимо тёплые, словно под рукой было живое существо. Кресла обтягивала плотная чёрная кожа необычной выделки — не скользкая, но и от замши очень далёкая. Руль скорее напоминал штурвал самолёта, Мария видела такие на картинках в книгах. Вокруг него гнёздами располагались наборы переключателей, ручек и стёклышек, закрывающих шкалы.
Инквизитор уверенно защёлкал рычажками, не глядя, и через пару мгновений машина мягко завибрировала, урча, как большой кот.
Мария искоса глянула на чеканный профиль и отметила, что выражение лица смягчилось, стало спокойнее, ушло напряжение. Ему нравилось летать на машине? Или испытывал облегчение оттого, что покинул тюрьму? Она совсем не знала этого человека, чтобы судить, да и об инквизиторах слышала совсем немногое, и сколько ещё там правды! Говорили, что они убивают взглядом, обнаружив у человека чернокровие, но ведь надзиратель остался жив. Да и её никто не пытался убить, наоборот...