Позади услышала детский смех и стремительно обернулась.
Маленькая я смотрела с улыбкой и задором… А потом появилась ещё одна, и ещё, и… С каждым мгновением копий становилось всё больше, пока они не окружили плотным кольцом. Девять девочек-дубликатов, но с абсолютно разным выражением на округлых лицах. На одном отражалась игривость, на другом — заносчивость, на третьем — внимательность…
— Боишься? — усмехнулась та, что недавно играла на цимбалы. Только она смотрела с лёгкой усмешкой и взрослым превосходством. — Хочешь сыграть? — указала на инструмент, не дожидаясь моего ответа на предыдущий вопрос.
— Сыграй!
— Сыграй!
— Сыграй!
Перебивая друг друга заканючили мелкие копии, взявшись за руки и закружившись хороводом. Чем ближе они подступались, тем труднее мне дышалось. Всё расплылось, сознание спуталось, только детские голоса рвались и рвались в разум со своим «сыграй!».
В какой-то момент поняла, что, незрячая, куда-то иду. Как не старалась, не могла противиться странному влиянию детских голосов.
Вдруг отпустило.
Я оказалась сидящей на стуле перед цимбалы, а в руках держала молоточки. Мелкие копии отступили и теперь наблюдали со склонёнными набок головками. Выражение лиц у всех стало одинаковым — никаким. Они напоминали кукол, выставленных в шеренгу. Все, кроме одной.
— Кто ты? — наконец, спросила самую первую.
— Ты, — усмехнулась девочка, заправив за ухо прядь волос. Сама так делала в детстве, когда уходила от прямого ответа на вопросы родителей. Никогда не лгала, а просто недоговаривала.
— Мы разные, — возразила, и пальцами провела по туго натянутым струнам. В груди защекотало от восторга, опалило огнём воодушевления. Как же давно я не играла…
После исчезновения отца каждый раз страдала, прикасаясь к инструменту или видя перед собой. Поэтому попросила маму его забрать.
Выбила молоточком звонкий, но пока тихий звук.
Притушила пальцами.
Ещё разок.
Снова усмирила вибрацию струн.
Сердцу было невыносимо больно. Нахлынули воспоминания, яркие живые и такие далёкие от нынешней реальности без папы, что слёзы потекли из глаз. Я не хотела страдать об утрате, снова переживать трагичность самого ранящего дня в моей жизни, но не могла встать и уйти. Приковало к инструменту намертво.
— Зачем? — спросила у своей детской копии, не поднимая взгляда.