— Вы меня проводите?
Инструктор посмотрел, куда она указывала, с сомнением ответил:
— Слишком далеко от моря. Нет.
Идти одной, когда рядом те, крадущие людей?! Мира всхлипнула.
Виктор Сергеевич протянул палец, подцепил подушечкой слезинку, катившуюся по её щеке, и зачем-то сунул в рот. Сказал изумлённо:
— Ты сильно напугана? Дорога так трудна для тебя?
— Темно же… — оправдалась Мира.
— Хорошо, пошли.
— Спасибо!..
В темноте по зарослям лазить опасно — можно нечаянно коснуться ипритки, это ядовитый плющ, от него появляются волдыри. И на гадюку легко наступить. Хорошо, что впереди шёл Виктор Сергеевич. Он то и дело спотыкался о корни, но ни разу не ругнулся.
Когда поднялись на склон, Мира оглянулась — и ахнула: в посёлке не горели огни! Наверное, сошла лавина и оборвала провода. Вот почему нет связи: вышка тоже не работает без электричества. Только в старых домах на окраине, где ещё сохранились автономные генераторы, светилось несколько окошек.
От берега донёсся длинный свист. Кто может свистеть так долго и пронзительно? Вряд ли птица.
Ворота пансионата были заперты, Мира крикнула несколько раз, но из караулки никто не отозвался. Забор не перелезешь: поверху острые пики.
— Нужно пройти? — поинтересовался инструктор. — Погоди, у меня есть литоредо.
На ладони Виктора Сергеевича лежала толстенькая белая сигара. Когда её приставили к пруту, сигара обернулась вокруг кольцом, из которого во все стороны полезла стружка.
— Что это за слизняк? — поражённо прошептала Мира.
— Червь, ест железо.
— А, как улитки, которые портят корабли, у них ещё раковина превращена в сверло? Только они больше по дереву, я не слышала, чтобы такие для металла были. Ваша секретная разработка?
— Наша.
«Сигарета» сгрызла прут за минуту, Виктор Сергеевич отогнул обе его половины. Мира пролезла, прикидывая, догадается ли сторож, кто сломал забор. Ладно, если что, тётка потом заплатит. Сейчас бы спрятаться.
Она постучала в двери пансионата, ни на что не надеясь. В ответ лязгнуло, одна створка приоткрылась, изнутри блеснуло дуло карабина. Хриплый голос окликнул:
— Кто такие, а ну?
— Дядя Ютавич, да это я, Мира! — от волнения она захлёбывалась словами. — Рина исчезла, и Славика в воду поволокли, и… и… Страшно, пустите?
Щель открылась шире, сторож хмуро глянул на Миру, на Виктора Сергеевича — и кивком показал проходить, тут же запер двери за их спинами. Ютавич был коренастый, загорелый, словно старая покрышка, коричневый пуховик не снимал даже в жару.