«Какой извращенец женится на ребенке?», – мрачно подумал Валерка, рассматривая худенькие ручки и кривые ножки, на которых покачивалось теперь уже его тело. Рассматривал он в перерыве между маканием головой в кадушку, так что рассмотреть удалось не так уж и много. Но увиденное не радовало.
С тоской вздохнул, вспомнив тело свое, которое хорошо кормил и регулярно водил в качалку.
«Я уже взрослая, мне уже двенадцать. Я уже уронила первую кровь и могу идти замуж», – ответил девичий голос в голове.
«Еще скажи, что ты хочешь туда…» – предположил парень и походу угадал. Девчонка грустно вздохнула и заревела. Валерка еще никогда не давился слезами в собственной голове. Ощущения были странными.
Тут к нему опять подступила баба с какой-то зеленоватой массой. Именно она щипала глаза.
– Ох, долго мы, – вздохнула вторая баба. – Барыня ругать будет. Вроде бы отмыли? Может, попарить успеем?
– Некогда, – отозвалась третья. – Давайте волосы отваром прополощем да в горницу пойдем. Еще работы непочатый край.
– А может, все ж попаримся? – пискнул парень. В бане было не слишком жарко, и кожа его покрылась пупырками. Да и вообще париться он любил.
Бабы опять странно посмотрели.
– Ты же, деточка, никогда не любила париться.
– А теперь люблю…
Но вместо ответа его вновь окунули в кадушку.
Первый опыт мытья волос Валерке не понравился. Может быть, дома, в ванной, с нормальным шампунем да с кондиционером было бы и приятнее, но сейчас в полухолодной воде и с мылом, нещадно щиплющим глаза, ощущения были отвратительными. И зачем только эти длинные волосы кто-то придумал?!
– Расскажите мне, что происходит, – жалобно протянул Валерка. – Пожалейте сиротинушку.
– О! – возрадовалась тетка, – память-то возвращается. Не зря говорят, что банька-то верное средство при любой хворьбе.
– Там ее вроде бы топят, – не удержал парень язык за зубами. – А тут холод жуткий. Сейчас вот как заболею и не смогу замуж.
– До полудня не успеешь помереть, – отозвалась баба. – А после уж не важно будет.
– Будь покорна, все, что муж велит, все-все делай. Слава про него худая идет, и то, пять жен схоронил. Да только добрым словом и покорностью любого мужика умаслить можно, – сказала правая баба и помогла Валерке отжать волосы. Мокрыми они собрались в очень небольшой пучок на голове.
– Пять? – пискнул Валерка. – А я, стало быть, шестая?