— Рано мне ещё замуж. — Решила последовать примеру Ивана, который всегда оставлял в разговоре с бабушкой тему открытой, не отказывая сразу.
— Ещё и шутница! Годков-то тебе уже немало, засиделась в девках уж пару лет как. — Вновь рассмеялась Кулинична, но после вполне серьёзно посоветовала. — Но лучше всё же молчи, авось и сойдёшь за скромницу. Вижу, что неймётся спросить, а ждёшь, пока сама расскажу. Вот и говорю, что золотой у тебя характер. Я, помнится, в молодости трещала без умолку. Чего сама не знаю, всё выпытываю. Очень мне интересно было, кто, откуда да зачем. И что потом будет, тоже знать хотелось. Теперь-то уж и поговорить не с кем, разве что со зверями да птицами. Пока парни мою пыль дорожную смоют, можем и мы с тобой поболтать по-бабьи.
— Наверное, нам с Иваном уйти придётся. Стесняем вас, тут и троим разместиться особенно негде.
— С чего это? Вон, лавок да сундуков сколько, всех усадим, а на ночь уложим. Разве же родная кровь помешать может?! Пусть ты и названная, а всё же сестрица Ивану, значит, мне — внучка. Не грусти тому, что утрачено, теперь родни у тебя много, Марья.
Да разве в количестве дело?! Внезапно к горлу подкатил ком, когда свою бабушку вспомнила. Так захотелось вернуться в прошлый год, когда вместе наряжали ёлку и готовились к Новому году...
— Ну-ну... Не кручинься, девица. Вижу, что тоскуешь, сердцем добрый оплакивая родную душу. Все мы через это проходим, а жить всё одно надо дальше. Другим радость нести, своё продолжение оставить. Разве не согласна?
Да разве поспоришь?! Кивнула. И так же, как до этого Кулинична, вытерла слезу, что скатилась по щеке. Обнялись мы с бабулей, которая теперь и мне не чужой стала. Будто камень с души упал. Хотя ничего особенного не было сказано, и поменяться ничто уже не могло, но легче стало.
— Вот и славно. — Похлопала твёрдой рукой Кулинична меня по спине. — А теперь давай, пошевеливайся. Сейчас в подпол полезешь, яблочек мочёных да грибков сушёных достанешь. Пировать сегодня будем!