– Мизинчиком ударился? – выдвинул серый версию, от которой я выразительно посмотрел на волка. – Что? Ты давно в лесной чаще расхаживал ночью? Не видно ни зги, а вокруг, то шишки, то бревна! – обиделся мохнатый, вероятно делясь личным опытом, который я тактично не стал комментировать. До поры до времени, разумеется.
– Фу-у-ух… О-о-о… Ы-ы-а-а-а! – надрывалось нечто так искренне, что я уже начинал раздумывать над тем, чтобы покормить это нечто. Страдает так убедительно…
– Все еще считаешь мизинчик виной? – поддел я волка. – Там, судя по всему, бревно на бревне и каждое на беднягу сверху валится.
– Ну, есть еще версия, что это нечто выпило Даринкин отвар… этот, который «помыслы прочищает» и сейчас активно ищет нужник. Но, насколько я понимаю, сейчас бы точно не кровь ощущал от этой нечисти… – кажется, испугавшись собственного предположения, прижал он уши к голове. – Нет уж, пусть лучше кровожадная тварь, чем отвар. Я еле демона пережил с несварением. Нечисть точно не выдержу. Тут и до весны ничего не выветрится!
– Ы-а-у-й!!!
– Да кто тут рожает в такое время?! – распахивая дверь, на крыльцо вышла заспанная и злая Дарина. Сделала она это так резко, с таким недовольством в голосе и во взлохмаченном виде, что сейчас отлично подходила под описания каноничной ведьмы. Даром, что несведущая и нейтральная. Природа свое берет! – Совсем совести нет размножаться в такую рань! – возмутилась она с таким искренним негодованием, что некто за воротами непременно обязан смутиться и прекращать рожать, отложив деторождение до лучших времен. – Ежом, что ли, разродиться не могут?!
– Ну, вот и еще одна версия, – несмело заметил Велес.