Моя улыбка не дрогнула, но брови все же устремились к потолку:
— Извините, я правильно расслышала? Вы хотите, чтобы вам составили компанию? Я позову…
Сеньор пошевелил головой, оглядывая зал, и ответил:
— Нет, подождите! Не могли бы вы? Составить мне компанию, пожалуйста? — теперь я была уверена, что мне не показалось: голос молодого сеньора нервно подрагивал. Чего он так трясется? Еще и говорит так вежливо — мне, прислуге, хотя мог бы приказывать…
— Извините, сеньор, но я не продаюсь, — ровным, выверенным тоном отчеканила я, отступая назад. — Я принесу ваш заказ и передам ваши пожелания…
Мужчина удивленно вскинул голову, так что мне стала видна нижняя часть его лица: и вправду, совсем молодое, чисто выбритое. Четкая линия челюсти, чистая кожа, пухлые губы. Жаль, что промышляет подобным досугом.
— …Вы что, подумали, что я пытаюсь?.. Ни в коем случае, конечно, нет! Как можно! — молодой сеньор начал не то отрицать, не то оправдываться, выплевывая слова с такими интонациями, с какими благовоспитанные мальчики возмущаются, услышав, как старшие приятели используют бранные слова. — Я на самом деле просто хочу с вами поговорить. Без непристойных обязательств. Составите мне компанию? — спросил он с надеждой, едва ли не с мольбой в голосе.
Я была ошарашена таким странным поведением гостя — и как раз в этот момент старуха Агостина заметила, что я слишком долго торчу на одном месте, и окрикнула:
— Айоланда, не отлынивай! За чесание языком тебе платить не будут!
Молодой сеньор фыркнул, будто ученик, придумавший решение к сложной задачке, и положил на стол монету:
— А если я оплачу ваше рабочее время, уделите мне толику внимания, сеньорина?
Я спиной почувствовала, как хозяйка таверны следит глазами за поблескивающим в темном углу серебром. Теперь не отвертеться…
К моему удивлению, сидеть напротив молодого господина, потягивая вино с апельсиновым соком, иногда закидывая в рот жареную в масле морскую мелочь и ведя беседу, оказалось легко и приятно. В родительском доме развлекать гостей было не особо приятной обязанностью, теперь же я вдруг поняла, что успела соскучиться по легкой беседе о погоде, сортах винограда и зацветающем в это время миндале. Вкус легкого вина навевал воспоминания о счастливом прошлом.
Молодой сеньор представился, как Терцо (“третий сын” — и не поймешь даже, настоящее это имя или псевдоним). Я назвала свое имя так, как меня звали дома. Иоланда. Почему-то в Батари никто не мог выговорить его правильно. А сеньор Терцо смог!