С такими мыслями он прогуливался по ещё не слишком-то знакомому Берендейску. Гулял бесполезно и беспорядочно, подзамёрз, купил прямо на улице большой картонный стакан огненного кофе. Полюбовался красноватыми сполохами магического подогрева, глотнул и крякнул от удовольствия. Кофе был хорош и мирил с серой действительностью.
Выпив примерно половину, Данила согрелся, взбодрился и решил, что раз на улицах Потапову не встретить, то стоит вернуться к полицейской управе и ждать там. И тут же повернул обратно, уже более или менее знакомой дорогой.
И занесла же его нелёгкая в дрянной городишко, где только и есть поглядеть, что на городовую Потапову. Так размышлял Жарков по дороге. Занесла… Всё из-за отца, который взял да и велел отправляться с ещё несколькими работниками расширять торговлю и осуществлять ремонт в Берендейске. В столичном граде Широкове уже шесть лавок открыли, а в окрестных городах всего две, в Цыбановске да Ефимовске!
Ну и вот, в Берендейске теперь. Сколько-то лет назад сюда друг отца переехал – теперь пригодилось, что он тут живёт. Взял да и открыл новый «Любоход».
«А после ещё Аринин, да Алексин, да Шмидтовская слобода будет, – мечтал отец. – А там и в иностранщину распространимся. Как вам – филиал в Оконсуэлле? Планы у меня с драконьим размахом! И не забывайте везде раздавать рекламные листовки!»
Реклама с броским лозунгом «Любоходские сани едут сами!» на мелких глянцевых листочках и так уже была на каждом столбе и углу. Всё это, может, и радовало сердце Жаркова-старшего, но вот Даниле не нравилось. Торговля – это было не по его части. Чинить, в моторах возиться ещё куда бы ни шло, а вот консульти…
Вжик.
Что-то пронеслось мимо на такой скорости, что Данила только и увидел сигнальные огни позади повозки. Точнее, один огонь – второй отчего-то мигнул и погас. На улице, где постепенно разгорались фонари, стало вдруг смертельно тихо. Не скрипел снег, не слышался смех, не гудели и не тарахтели тратайки да самовозки. Сани встали, снегокаты замерли, моторы заглохли, люди застыли – всего на пару секунд. Затем раздался робкий бабий вскрик:
– Убили?
И затем, очнувшись, люди подхватили:
– Убилииии!
Жалостливый вой разнёсся по округе. Следом – бойкий свист городового. И давешний «дядя» с номерком шесть на шапке оказался рядом с Данилой.