Пепельный блондин со светло-серыми, почти бесцветными глазами сидел на привычном месте — слева, на первой лавке, и не сводил взгляда с язычка пламени, который порхал на кончике указательного пальца.
— Уриил, я здесь. — Макс почтительно склонил голову.
Орган стих. Блондин задул огонек и мягким, текучим движением поднялся с лавки.
— Я почувствовал твою сущность за квартал. Ты перестал скрываться, Максиэль. И это не единственное нарушение закона.
Макс ухмыльнулся:
— Кто без греха, пусть первым бросит в меня камень.
— Хватит паясничать! — Распахнутые белые крылья всколыхнули воздух, гася последние свечи в храме.
— Не нервничай, Уриил, — лениво протянул Макс, настороженно вглядываясь в лицо архангела. — Дай задание — и разбежимся.
— Нет.
Крылья блондина исчезли, словно их обладатель не ярился мгновения назад.
— Нет? — Темные брови Макса взлетели на лоб. — Зачем тогда меня вызвал?
— Он, — блондин ткнул указательным пальцем в потолок храма, — недоволен твоей работой.
Губы Макса растянулись в циничную улыбку.
— Меня отзовут? Давно пора.
— Нет. Ты познал вкус греха, Максиэль, и он пришелся тебе по нраву.
— О чем ты? — Желание ерничать пропало. Мужчина напрягся и, сам того не замечая, стиснул кулаки. — Я отменно делаю свою работу.
— Как каратель, да, — кивнул Уриил. — Ты забыл, что когда-то был хранителем, Максиэль, и Он решил, что тебе пора об этом напомнить.
— Какого демона ты несешь, Уриил? Я выполняю свою работу — своевременно очищаю мир от всех, кто помечен клеймом Каина! Ни больше, ни меньше!
— В том-то и беда, Максиэль. Ты сроднился с жестокостью и безразличием. Его же творенья нуждаются в помощи, наставлениях, принятии и сочувствии.
Макс сжал спинку скамьи — дерево вмиг обуглилось там, где прикоснулись его пальцы.
Уриил нечасто читал нотации и впервые сообщал о недовольстве сверху. Если он не преувеличивал, грядет нелегкое время испытаний. Архангел может наложить запрет на человеческую жизнь, и пребывание на Земле потеряет краски. Ни мордобоя, ни алкоголя, ни девочек. И это в Новом Вавилоне, городе греха и смешения рас, среди которых человеческая самая уязвимая и в то же время самая притягательная.
— Хорошо, ты прав. Я такой. Нет, я еще хуже. — Макс опустил голову, помня, что даже крылатое начальство любит покаяние и самобичевание подчиненных. — Я раскаиваюсь и готов понести наказание.