— Угу, — сонно ответила я, не особо вникая в сказанное.
— И что-то решать с волосами. Это же любая конспирация заведомо провальна, — заявил хранитель.
— Нет.
— Да почему? — недоумевал Хран. — Одна морока с ними. Мыть долго, сушить тоже, в зелья лезут, еще вон и выдают тебя — никуда эту косу не денешь.
— Ты тоже заметный и шерсти много — давай и тебя налысо побреем, станет легче? — буркнула недовольно. — Я не буду ничего делать с волосами. Они мне в наследство достались — от мамы, — прошептала я и, натянув на себя одеяло, уснула.
***
Утро началось с протяжного воя под ухом и глухого стука в дверь.
— Вставай, Касс, — ныл Хран. — Просыпайся, там эта твоя… прилипчивая пришла, — хвостом пощекотал он мне нос.
— Не называй так мою подругу, — пробормотала я, отворачиваясь от него и натягивая одеяло на голову. — Она хорошая девушка и верный друг. Ты ей, между прочим, очень нравишься.
— Это я уже прочувствовал, буквально на собственной шкуре, — прошипел хранитель в ответ, —Я не мягкая игрушка, чтобы меня так тискать! Все, хватит прохлаждаться. Сама разбирайся с подругой, а я пойду в лабораторию. Буду разрабатывать новый план тренировок, чтобы вчерашнее не повторилось, — кровать рядом прогнулась, послышался глухой стук — мохнатый будильник ушел.
А я, наконец, расслышала голос Рины, настойчиво стучащейся в дверь. Пришлось выползать из нагретого места, чтобы впустить ее. Подруга, как и всегда, отличалась поразительной для столь раннего утра жизнерадостностью и бодростью. Она впорхнула в комнату, окинула меня беглым взглядом и тут же защебетала.
— Касс, ты так все на свете проспишь. Собирайся скорее и побежали на завтрак, а то голодная будешь ходить до обеда. И что бы ты без меня делала, — покачала она головой, а я побрела переодеваться в спальню, слушая ее бурную речь уже оттуда. — Наверняка опять всю ночь читала. Прекращай это, ты выглядишь болезненно — бледная вся, синячищи под глазами от недосыпа. Отдохни хоть чуть-чуть, повеселись, сходи со мной погулять, познакомься с кем-нибудь. Ты же симпатичная, но только и делаешь, что прячешься за ученическими платьями и очками. Все с книжками сидишь. Сердце кровью обливается оттого, что ты так тратишь свою молодость, — выслушивала я уже ставший привычным монолог.
С самого нашего знакомства, словно почувствовав мою замкнутость и необщительность, Рина решила взять надо мной шефство — как более общительная. Все это время она старательно пыталась сделать из меня «нормального человека». Девушка искренне считала, что я ужасно закомплексованная и стеснительная, потому ни с кем не общаюсь и никуда не хожу. Мысль, что кто-то может просто любить одиночество, была слишком чужда ее жизнерадостному характеру. Впрочем, резкие различия во взглядах не помешали нам стать подругами.