– Два часа не есть и не пить, – суровый окрик эскулапа догнал Алису Михайловну уже в дверях.
– Конешшно, – нетерпеливо причмокнула она, взявшаяся наркозом левая половина лица мешала разговаривать.
– Можно вопрос? – не унимался стоматолог, которого страшно развлекала эта пациентка. Не раздражала, нет. Она никак не мешала лечебным манипуляциям, но так «вкусно» пугалась, что просто невозможно было удержаться от шуток. Достаточно деликатных, но все же...
– Да, – со вздохом согласилась та. – Для ваш любой каприжш.
– Почему вы всегда так страдальчески морщитесь? Анестезия же лошадиная.
– Потому што страсшно, – обиделась Алиса Михайловна. – Славянский вы, доктор Менгеле, – почти прошептала она, в глубине души надеясь, что жизнерадостный эскулап не расслышит, торопливо вышла в коридор и облегченно привалилась к двери. – Шлавфа боху, – выдохнула счастливо.
Все самое страшное осталось позади. Перетерпеть обточку зубов, посидеть с ментоловым на вкус гипсом (из чего на самом деле изготавливают слепки Алиса Михайловна не знала и не стремилась узнать), подождать несколько дней, и новые красивые зубки готовы. Какое счастье! Она еще раз мечтательно вздохнула и открыла подернутые поволокой глаза.
– Пожвольте, а где штоматологичешкая поликлиника? – возмутилась жертва анестезии.
Между прочим, совершенно справедливо возмутилась. Уютный холл весьма недешевой клиники, лечение в которой Алисе Михайловне оплачивал один из многочисленных племянников, исчез, сменился... да, хрен знает чем, он сменился. Куда занесло добровольную жертву стоматологии? В музей, языческий храм, египетскую гробницу?
Алиса Михайловна, конечно, специалистом в области истории не была, но темный, усыпанный золотыми звездами потолок, лес колонн, светлые, испещренные рисунками стены вызывали ассоциации с Долиной царей, фараонами и прочими скарабеями. Вот и статуя женщины с головой коровы до странности напоминала египетскую Хатор (в египетской мифологии богиня неба, радости, любви, опьянения, материнства, плодородия, веселья и танцев). Впрочем, все это относилось лишь к внешнему убранству помещения, а не к хозяевам окружающей роскошности.
Ни русоволосый здоровяк при мундире и оружии, ни сгорбленная, обряженная в охряную хламиду старушонка на египтян не походили не капельки. Здоровяк так уж точно. Он вообще на добра молодца смахивал. Косая сажень в плечах, русые волосы до плеч, васильковый взор – девичья сухота, а не мужик. Алиса Михайловна даже загляделась – застыла, прикусив ваточку и чувствуя приятное томление.