Я готова была завизжать от возмущения: это чёрт знает что! Но Иван просил...
– В час десять! – прошипев в ответ, зло бросила трубку.
***
Совещание закончилось без десяти час.
Заскочив в квартиру, я быстро расчесала волосы, затянула их в тугой узел на макушке, привычно отвернувшись от большого зеркала, в прихожей: смотреть не на что! Серый брючный костюм и бледно-серая блузка почти мужского покроя, никаких украшений, туфли на низком каблуке... Маленькая серая мышка...
Хотя мама говорила, что я к себе несправедлива: длинные чёрные волосы, отпущенные на волю, ложатся тугими локонами на узкие плечи, зелёные глаза подглядывают из чёрных ресниц, изящный греческий нос, резко очерченные довольно крупные губы… Но, увы, всего метр пятьдесят пять! Просто мелочь по современным стандартам!
Всё это в сочетании с крепкой фигуркой, наделённой всеми выпуклостями и вогнутостями, присущими женщине, вполне могло бы привлечь не одного поклонника, но я – эти чёртовы девичьи школы – стеснялась мужчин и, помня свои «большие разочарования», грубо отгоняла каждого, кто хотел выйти за грань деловых отношений.
Мир кино – одна большая деревня. То, о чём ещё не написали профессиональные сплетники-репортёры, поведает, чтобы развлечь гостей, хозяйка на званом ужине, а уж то, что осталось за рамками всеобщего обсуждения, оговорят дамы за чашечкой кофе, а мужчины, которые сплетничают не меньше женщин, – за стаканом виски, бренди или вульгарной водки.
Да и кому охота связываться со скандалистом Иваном Грозным?
Дежурная шутка: «Иван! Твоя жена неприступна, как Брестская крепость!» – продержалась рекордный срок – почти полгода.
Меня оставили в покое, и это окончательно убедило, что я некрасива.
В ресторане навстречу поднялся высокий парень. Джинсовый костюм, идеально облегающий стройную фигуру, тёмно-каштановые волосы, синие глаза.
Он молча подошёл, взял мою руку и, чуть согнув голову, медленно поднёс к своим губам. Горячие, совершенно сухие губы прижались к косточке в основании среднего пальца, и показалось, что в кисть попала молния, обжигая, ударила электрическим током.
Проклятая ксенофобия – страх перед чужим человеком, оставшийся с детства, с того страшного мига, когда в наш счастливый дом пришли чужие люди, и сказали, что счастье кончилось... – но он уже отпустил мои пальцы и, взяв за локоть, повёл к столику. Подавая меню, приказал: