- Выпейте ещё воды, - мягко попросила Мэгги, помогая профессору сделать ещё глоток. – Вот так…
Ян Зборовский оказался неожиданно молод. На вид Мэгги дала бы ему не более тридцати, хотя из досье следовало, что профессору сорок три. Видимо, Зборовский принадлежал той благословенной категории людей, которые остаются молодыми до самой смерти. Волосы, светлые на фотографиях, после проведённого под арестом времени потемнели и слиплись; гладкая кожа покрылась ссадинами и багровыми кровоподтёками.
Варвары! Так обращаться с величайшим гением столетия!..
Впрочем, если они хотели склонить профессора к сотрудничеству, то других способов воздействия у них и не оставалось. Зборовский был сильным менталистом; приказать ему не могли ни маги рейха, ни даже сама королева. Но вот так грубо, жестоко, грязно… Они же рисковали испортить тот самый мозг, который так жаждали заполучить!..
- Джон, - вдруг заметил друга Зборовский, с трудом переведя на него больной взгляд, - Януш не оставит детей… Понимаешь, Джон… не оставит детей…
Агент Ллойд молча стиснул безвольные пальцы профессора, накрывая их второй рукой. Зборовский ничего больше не сказал, прикрывая глаза, и в этот раз Мэгги не рискнула ни прикасаться к его лицу, ни вытирать бессильные слёзы. Знаменитый профессор жил в собственном хрустальном мире, не веря в грубость настоящего, и на что-то даже надеялся, возвращаясь на разорённую войной родину.
Подумать только: гениальный сирота из польского детдома, прихотью судьбы попавший в богатую английскую семью… Светило британской науки, ради которого МИ-6 рискнуло жизнями уникальной стихийницы и единственного телекинетика…
Поговаривали, что не без вмешательства её величества, которой профессор Зборовский оказывал уникальные целебные услуги.
- У нас гости, - громко сообщила Валери, резко выворачивая руль.
Фургон вильнул в сторону, отбросив агента Ллойда спиной к дощатой стене, а Маргарет крепче обхватила профессора за плечи, удерживая на месте. Им повезло, их зажало между лавками, так что крутой манёвр не навредил профессору. Шеф Кеннингем говорил – беречь голову. Без ног и рук, мол, Ян Зборовский представляет собой не меньшую ценность, чем с ними, а вот драгоценные мозги гения-менталиста следовало оберегать.
- Пригнитесь, - велел Ллойд, перебираясь на соседнее с водительским место.