- Да ну тебя, - хихикнула Таня. -–Вон гляди, как раз «Север». Давай возьмем торт. Только за кипятком все равно придется идти на кухню.
- У меня есть походный кипятильник из проволочного сопротивления, - сказал Сережка.
- Сережик, ты гений.
- Я знаю, - скромно ответил Сережка.
Ужин в маленькой комнатушке, выделенной в общежитии семье Бардиных, был не хуже, чем в ресторане. Ну, за исключением музыки и танцев. Было и шампанское и фрукты, купленные на якобы колхозном рынке. Мясные закуски, правда, были холодными, потому что здесь даже Сережкин кипятильник был бессилен. Но обошлось. Чай вскипятили в литровой банке из-под маринованных огурцов, которыми удачно закусывали коньяк. Ну, типа, кому шампанское, а кому коньяк. В общем, за ужином засиделись до одиннадцати часов и встали из-за стола слегка отяжелевшими и опьяневшими. Поэтому, по обоюдному согласию сразу легли, даже не убирая со стола.
Койка была узкой, в отличие от домашней почти трехспальной. Но им хватило. Таня уютно пристроилась на Сережкином плече и тут Сережка спросил:
- Танюш, ты ничего не хочешь мне сказать?
- Может завтра? – неуверенно произнесла Таня.
- А чего тянуть-то, - удивился Сережка. – Или ты не уверена, что мне понравится?
- Да нет, это я так, - Таня повозилась, пристраивая голову, чтобы видеть собеседника.
- Слушай, Сережа, мне вот все покоя не дает наше последнее приключение. Я уже неделю над этим думаю. Вот скажи мне, как на духу – почему ты стал меня защищать, рискуя жизнью. Меня ведь могли только изнасиловать, а вот тебя запросто могли и убить. Я понимаю, что ты меня любишь, но, Сережа, я же капризная, своенравная, неуравновешенная и все время попадаю сама и подставляю тебя в непростые ситуации. А тут еще и угроза смерти. Поверь, я знаю, что это такое. Так почему?
Сережка непритворно вытаращился.
- Счастье моё, ты думаешь, что говоришь? Да как ты только могла? Чтобы я тебя… Тебя! Бросил! Да я ради тебя!,.
Таня приподнялась на локте. На щеках блестели дорожки слёз.
- Сереженька! Я ни в коем случае в тебе не сомневалась. Я просто пытаюсь понять, что тобой двигало. Только ли любовь к красивой девушке или, прости, право самца на самку (Сережка фыркнул). А оно вон как.
- Дура ты, Танька, - с досадой сказал Сережка. – А еще умная.
- Дура, - согласилась Таня. – Но дура пытливая. Ты не обижайся пожалуйста, - Таня поцеловала его в подбородок.