– Гениально! – засмеялась Лисси. – Но это же зимой было.
– Ага. Он тогда штрафом отделался и парой месяцев исправительных работ за мошенничество. А весной снова за свое взялся.
– И что на этот раз сделал?
– На этот раз решил физиономией не светить. Во избежание. Напечатал объявление в газете, что он известный изобретатель и продает, дескать, магическую сушку белья, которая работает от солнечной энергии и поэтому не требует подзарядки кристаллов.
– И что?
– Ну и дураки многие повелись. Заказы посыпались. А он клиентам по почте в ответ присылал веревку с подробной инструкцией, как сушить белье на улице.
Лисси расхохоталась.
– И почему такой блестящий проект был свернут?
– Однажды дядюшка пошел на почту очередную порцию писем относить, но его там уже ждали. Хорошо, что он почувствовал неладное и дал деру.
– Твой дядя прелесть! Хоть и уголовник.
– Вот я и боюсь, – вздохнула Хелли, – как бы он свою изобретательность не стал в Груембьерре применять.
– Не хотелось бы. Скоро ведь конкурс начнется. Ой! Забыла сказать. Я случайно познакомилась с очень милой ниссой и ниссом, которые тоже участвуют в конкурсе.
– Конкуренты?
– Да брось ты, Хелли! Я вообще в конкурс случайно попала. А вот с коллегами очень хочется подружиться и пообщаться. Я их к себе в кафе пригласила. На чаепитие. И других кондитеров предложила позвать.
– Хм. Возможно, ты права, Лисси. Но будь осторожна. Помнишь, что было на поэтическом конкурсе осенью? А тут конкурс совсем другого масштаба. И денежный приз очень солидный. Ты же понимаешь, что за него будут биться насмерть?
Но Лисси только отмахнулась от подруги и побежала ставить булочки. Хелли повязала фартук, надела на свою идеально причесанную темноволосую головку белую наколку и мягко вытеснила из-за прилавка притомившуюся ниссиму Феонилу.
– Какие пирожные я могу вам предложить? – улыбнулась она очередной покупательнице и схватилась за кондитерские щипцы.
ГЛАВА 4, в которой вечер перестает быть томным
Темнело за окном стремительно. Если начало ужина в поместье графа Телборна освещали лучи вечернего солнца, то десерт хозяевам и их гостям пришлось вкушать в сумраке, разгоняемом мягким свечением позолоченных закатом облаков. Все, за исключением графини, подслеповато щурились и старались двигаться как можно аккуратнее. Сама же Уинтер Салмер, графиня Телборн, не замечала сгущающейся темноты, периодически выпадала из застольной беседы, устремляла мечтательно-восхищенный взгляд в окно, запускала пальцы в шерсть сидящего рядом с ней питомца и замирала. Белоснежный песик блаженно щурил глаза и не шевелился, стараясь не тревожить лишний раз хозяйку. Грядущее материнство неимоверно красило ее, придавая всем чертам лица и линиям фигуры небывалую мягкость и плавность. Идея ужинать без ламп, свечей и прочих осветительных приборов принадлежала ей. Муж и племянник беспрекословно выполнили эту прихоть, а Шака, что остановился в поместье на правах приятеля Сая и пытался мягко внести коррективы в замысел графини, нещадно зашикали. Он просто вынужден был умолкнуть и следовать за большинством.