– Не твоя забота, – огрызнулся он, сверкая на нее почерневшими от злости глазищами. – У нас вроде был уговор: ты не вмешиваешься в мои дела, я не вмешиваюсь в твои.
– Предлагаю новую сделку, – с воодушевлением заявила она. – Ты не пойдешь сейчас к тому коновалу, а я докажу, что исцелить тебя можно пусть и не за один день, но зато куда надежней и аккуратней.
Он остановился и даже дышать перестал сердито и шумно, словно разбуженный вулкан. На хмуром лице появилась недоверчивая заинтересованность.
– Как докажешь?
– А так. Сними рубашку, и я расскажу обо всех твоих болячках. А также о том, какие из них можно вылечить, а какие – нет. Если хоть в чем-то ошибусь – твоя взяла, пойдешь к своему коновалу и в лучшем случае еще месяц будешь залечивать самый простенький перелом.
На смуглом лице калеки отразилась нешуточная борьба. Он явно не доверял ей (да и с чего бы?), не воспринимал ее всерьез. Но что он, в сущности, теряет? Или опасается, что она просто-напросто над ним поглумится?
Ну и подумаешь, велика беда.
Помедлив, он дернул заправленный на поясе конец шарфа. Размотал, бросил на лавку, попытался неловко стряхнуть с локтя широкий рукав. Иннара, не в силах смотреть на неуклюжие потуги, потянулась к нему сама. Высвободила больную руку из перевязи, спустила с широких плеч рубашку. Молча восхитилась – хорош! Хоть и худой, но мускулистый и гибкий. Чуток подлечить и заставить получше питаться, и мужик будет хоть куда!
Любопытно, жена от него ушла уже после того, как он стал калекой?
Изувеченная рука предстала перед ней во всей своей неприглядной красе. Но начала Иннара не с нее. Положила ладони на поджарые бока – твердые мышцы под чувствительными пальцами мгновенно напряглись.
– Эй, расслабься! У меня даже стилета нет при себе, разве не видишь?
Ответом ей стала натянутая ухмылка. Ну вот, так-то лучше.