– И меня раскрашивали, ты сама это видела не далее как час назад, – меланхолично протянула подруга. – Все мы через это проходим – придворный этикет неумолим. А сегодня, к тому же, открытие весеннего сезона.
– А вчера было закрытие зимнего, да? Так полжизни и проведёшь в качестве статуи.
– Неправда. Зимний сезон закрыли позавчера.
– Велика разница… Я тебя не узнаю. Ты же сама всегда терпеть не могла все эти великосветские выверты.
– Положение обязывает.
– Как положение относится к необходимости постоянно посещать такие вот мероприятия? Да с меня же штукатурку можно кусками отламывать, как со стены! Неужели тебе это нравится?
Грета скорчила раздражающе-покровительственную гримасу:
– Выйдешь замуж, поймёшь. Мало ли что мне не нравится. Не могу же я из-за каприза портить карьеру Максимилиану. А жена-затворница – это удар по репутации. Мало ли что может подумать её величество. Вдруг решит, что твой брат из мужей-тиранов и никуда меня не пускает.
– Знаешь, только ради этого стоит не выходить замуж, – уже всерьёз нахмурилась я.
– Можно подумать, у тебя других причин не хватает, – фыркнула Грета.
– Хватает, – я невольно улыбнулась. – Например, потенциальные мужья удирают. Стоит только улыбнуться, вот так, с огоньком, – я продемонстрировала вполне реальный огонёк на кончике пальца, – сразу разбегаются. Ой-ой, девица-стихийница. Кошмар-кошмар! Они меня боятся.
– Достойная причина. Но поверь, её величество они боятся больше. Так что готовься танцевать, флиртовать и вообще вести себя как настоящая девушка.
– Это-то меня и расстраивает. Ну, где я и где флирт?
– Не знаю, где сейчас, но и то, и другое будет вечером, на балу во дворце. Так что закрывай глаза и дай девочке закончить с твоим макияжем. Нам ещё одеваться.
– До бала целых пять часов!
– Всего пять часов. И нам ещё одеваться, – с нажимом повторила подруга.
Застонав, я снова сложила руки на коленях и закрыла глаза:
– Что ж там такое надевать полагается?
– Увидишь тем скорее, чем закончишь макияж. Макс лично для тебя первое платье выбирал!
– Да? Вот сейчас ты меня совсем не успокоила, веришь?
– Не нервничай. Он выбирал, но я контролировала, – рассмеялась Грета.
Не нервничать я не могла. А чем ещё заняться, когда надо сидеть без движения и с закрытыми глазами. Наконец эта пытка красотой закончилась. Поднявшись с опостылевшего пуфика, я со вкусом потянулась и лениво развернулась к зеркалу. Надо же было посмотреть, что такое там так долго рисовали. Развернулась и застыла: из посеребрённого стекла на меня смотрела бледно-салатовая утопленница недельной давности.