– Вы бы лучше пока медицинские выписки почитали, мадам, – сказал Этьен и откинулся на подушки.
Бланш со вздохом отвлеклась от красавчика-доктора. Но чтение не шло ей впрок. Она просто смотрела на бумажки в папке, а сама сравнивала Этьена с доктором Бонэ. Этьену на вид было не больше тридцати пяти, он был высоким, худощавым, с тёмными волосами, коротко и не очень ровно остриженными. Темноглазый, бледный… и весь он отличался невероятной хрупкостью и утончённостью.
Доктор был ниже ростом, но обладал отличной фигурой – такую не спрячешь под скромной рубашкой и серым жилетом. Шляпу доктор оставил в прихожей, и Бланш любовалась его каштановыми волосами – довольно длинными, чуть волнистыми, собранными в небрежный пучок на затылке. У Этьена были длинные тонкие пальцы, будто у музыканта, а у доктора – сильные, довольно короткие, но очень аккуратные. Бланш тихонько вздохнула и опустила глаза к выпискам из медицинского дела Ленуара.
Ох… У него почти каждый месяц были переломы, начиная… да, вот отметка – с двадцати шести лет. Хрупкость костей… Вот почему дом Этьена показался Бланш таким странным! Здесь у мебели все углы были скруглены, а некоторые ещё и обшиты мягкими валиками. И эта странная кровать с подъёмным механизмом, и подушки повсюду. И ковёр такой, что ноги чуть не по щиколотку утопают в ворсе. Тут всё было устроено так, чтобы Ленуар не мог сломать что-нибудь, просто суя ноги в тапочки.
Но тогда для чего ему двухэтажные хоромы? А Бланш приметила, что квартира Этьена, в которой вход был прямо с Морской улицы, имеет именно два этажа. Лестница вела наверх – и непонятно, как Этьен преодолевал это препятствие.
Бланш пропустила, когда доктор закончил. Этьен уснул почти сразу после окончания манипуляций. Может быть, устал от боли, а может, это магия погрузила его в сон.
– Пойдёмте, мадемуазель, я покажу вам дом и кое-что расскажу, – сказал Жан-Луи уже более мягким и человечным тоном. – Вы новенькая, ничего не знаете, так что я зря на вас накричал. Как вас зовут?
– Бланш Мари-Клер Паради, – извиняющимся тоном сказала Бланш: ей всегда было неловко, что её так назвали.
Но бабушку звали Мари, маму Клер, а отец настаивал на коротком имени, которое удобно и кричать, и шипеть. Как ни странно, в быту победило именно «Бланш»!
– Хорошо, мадемуазель Паради, – кивнул доктор, распахивая дверь в одну из комнат, и Бланш заметила, как легко и мягко тут всё открывается. И что ручки дверей округлые, легко поворачиваются и обтянуты меховыми чехлами. – У вас нет опыта, но с работой сиделки многие справляются и без него. Но отчего же вы не прочитали историю болезни Этьена?