– Атисса Гроумвелл! – первым не выдержал Лихо, когда повозка величаво проплыла над оградой консульства и уверенно направилась к городским воротам, не сбавляя высоты. – Вы же еще не… – в ночной тиши его испуганный шепот, казалось, был слышен по всему Дарансу.
Безумный хохот прозвучал бы не лучше, и я невероятным усилием воли ограничилась широкой улыбкой – тоже, надо полагать, не добавившей мне благонадежности в глазах слуг, но ничуть не умалившей моего триумфа.
Я смогла! Моя магия вернулась, и теперь все приграничье может утереться!
Вот вернется еще и здравый смысл, который поможет вспомнить, что необходимость хороших отношений с Дарансом отпадет еще нескоро, а до тех пор не стоит даже думать о назойливом соседе в подобном ключе, – и я снова смогу считаться полноценным членом общества. Но сейчас – сейчас меня пьянила эта маленькая победа над собой, и не было решительно никаких сил сопротивляться.
– А ты помогай! – велела я Лиху и, перебравшись на облучок, отобрала у него поводья.
Не то чтобы я рассчитывала подхлестнуть лошадь – какой смысл? – зато она, обнаружив меня на месте кучера, наконец-то замолчала. Возможно, вредная скотина сейчас делала в уме пометки, как следует отомстить за эти мгновения страха и беспомощности, но и это никоим образом не могло отравить миг моего торжества.
Получилось! Я больше не была беспомощна, я могла… могла…
Я зажмурилась, ощущая, как чужая магия вплетается в мою, разбавляя золото серебром, – и от этого мне становится легче. Намного легче.
Конечно же, бывший помощник не стал игнорировать даже шуточный приказ.
– Золотая атисса, – тихо произнес Лихо и сжал мое плечо.
Я кивнула, не открывая глаз, и повозка принялась медленно спускаться на одну из окраинных улочек. По ночному времени она пустовала, и фонари не горели – то ли ради экономии, то ли из-за общей неблагополучности района. Нам это было только на руку: где еще летающая повозка не привлекла бы внимания?
Лошадь я из принципа приземлила последней, но ее это ничему не научило: сделав несколько шагов по инерции, она опять встала как вкопанная. Я сказала ей пару ласковых и собралась было снова приподнять повозку, но не успела: Лихо выпустил мое плечо, спрыгнул с облучка и демонстративно отошел на несколько шагов вперед.
Ракшасова кобыла потянулась следом и даже догнала его, чтобы с фырканьем ткнуться мордой в плечо. Вес повозки чудесным образом перестал ее смущать. Самоотверженный тарр Рэдри достучался до лошадиной совести и, не останавливаясь на достигнутом, неспешно шел впереди, пока кобыла не боднула его еще раз.