Ректор Факстон был целителем с огромным стажем, всё же уж скоро триста лет практикует, его слово было законом в этой обители знаний. Для всех, но не для меня. Выговоры и внушения я получала регулярно, и не выгнали меня только потому, что батюшка с матушкой вносили за меня чудовищно неприличную плату и щедрые пожертвования на содержание академии.
Однажды я нечаянно подслушала, как матушка, покидая обитель знаний, призналась подруге, что лучше оставить деньги тут, чем забрать меня домой, ибо разрушения дома и поиск прислуги, которая убегает от моих лечений, как от чумы, всё равно выходит дороже!
Да, лекарем я была настойчивым. Никто не мог бы сбежать от моих загребущих ручек, если я заподозрила хворь.
Так что я всеми силами старалась влиться в коллектив, но мы как две несмешивающиеся жидкости никак не совмещались. Хотелось бы надеяться, что я как масло плавала по поверхности, а не как что-то ещё.
Соседки по комнате от меня сбегали с такой скоростью, что комендант общежития не успевала менять их имена в книге учёта и расселения. Она тоже на меня за это бесконечно долго ругалась.
– Да как же так можно, леди Алика! Что вы с ними делаете?
– Я всего лишь пытаюсь заботиться о них, – грустно сообщала грозной даме всякий раз, как бывала вызвана «на ковёр», – но они отчего-то против.
– Ещё бы им не быть против! Почему кожа леди Флорис в синюю крапинку?
– У неё была дурнота от недоедания, хотела улучшить цвет лица.
– Мне вот не показалось, что синий ей идёт! – ядовито прошипела комендант.
– Это побочный эффект! – возмутилась я и было отчего. – Зато посмотрите, как резво она носилась за мной по всем четырём этажам общежития и орала добрых сорок минут. И что?
– Что?
– Ни грамма усталости и никакого намёка на дурноту! Пациент здоров! – гордо сообщила я, и не менее гордо удалилась до следующего происшествия.
В конечном итоге, так и не подружившись ни с кем, решила вступить в Орден дракона, чтобы там уж точно найти подруг!
Вступила, теперь не знаю как из этой передряги выбраться с дипломом.
Батюшка сообщил после последнего пожертвования академии, что гнутой медяшки мне в наследство не оставит и дома меня не примут, если я явлюсь без диплома!
– Папенька, но я же не виновата, что у меня живой характер и пытливый ум! – пыталась я воззвать к голосу его разума.