Факел вспыхнул сразу же, ярко и охотно, будто не проторчал здесь невесть сколько времени. И осветил ход в самом деле куда лучше. Парень загасил и убрал свою лампадку, постоял на месте, внимательно осматриваясь — он, казалось, уделил внимание каждому камню в стене и под ногами, каждой балке по стенам и над головой, — и двинулся вперед неторопливо, осторожно и словно бы даже вдумчиво. Мягким, неслышным шагом, то и дело останавливаясь и снова осматриваясь.
Ход, который Леста привыкла пробегать за несколько минут, теперь тянулся и тянулся, однообразный и скучный, и — она точно знала! — совершенно безопасный. Еще в самый первый раз, когда кралась здесь в привычном обличье, потому что в человечьем было бы слишком опасно бродить по незнакомым подземельям, да еще с такой дурной славой, обошла каждый уголок, проверила каждую щелочку, чтобы ненароком не попасть в ловушку. И уж за что-за что, а за нажитую с взрослением осторожность стоило, пожалуй, поблагодарить Освальда.
Тот и впрямь любил поболтать, вспомнить прежние деньки, когда еще совсем юным обормотом нанялся матросом на корабль заморского капитана. Уж так у него свербело в одном месте, так хотелось увидеть всякую небывальщину, что до местных капитанов ему дела не было. И ведь не прогадал. Капитан ему достался из самых бедовых и падких на приключения. Так что повидал Освальд на своем матросском, а потом и боцманском веку ой как немало.
Леста его болтовню всегда слушала внимательно, боялась даже слово упустить. Надеялась, что однажды он все-таки заговорит о своем последнем плаванье. Вот и наслушалась больше некуда. И про магические замки, и про пиратские острова, и про пещеры контрабандистов, и про ловушки всех размеров и мастей.
Впервые отважившись так надолго уйти из деревни в совсем незнакомое место, вынюхивала тут каждый закуток, но не обнаружила ни нажимных плит, ни готовых обрушиться на голову от любого неверного движения горшков с магическими горючими смесями, что могут вспыхнуть и в секунду испепелить десяток врагов. Но путь от хижины Хуртана к могильнику в холме оказался абсолютно чист и свободен. Если не считать одного хитрого рычажка неподалеку от входа в склеп, почти сливающегося с каменной кладкой на стене. Если не знать или не вынюхивать сознательно, как она, — ни за что не заметишь.