Морис громогласно захохотал.
— Ты точно светлая ведьма?
— Наисветлейшая, — соврала я. — Но вот что делать с женихом, не представляю. Там такие откупные...
Настроение стремительно поползло вниз, и я заказала еще одно пирожное, чтобы подсластить горечь от безрадостных мыслей.
— А может, парень ничего?
— Инквизитор? Инквизитор хорош только на шабаше.
— Это когда он горит на костре, а вокруг костра скачут голые ведьмы?
— Ага...
— Как у тебя с финансами, малышка?
— Да не жалуюсь. — Я гордо задрала носик. — Запомни, великая рыжая Лотта — самый востребованный косметолог-зельевар в столице! А ты чем собираешься заняться?
— Пойду телохранителем к одной красивой и богатой молодой ведьмочке, — спустя несколько секунд ответил Морис и подмигнул. — А то, говорит, от женихов отбоя нет. Нужно спасать подругу детства, зря, что ли, ты мне рога полировала перед праздником Солнцестояния? Помнишь? — Я не помнила. — Мне тогда было одиннадцать, а тебе пять лет, и тебя еще не приняли в темном квартале. Ты помогла мне, а я пообещал защищать мелкую рыжую ведьмочку, если к ней будут приставать другие парни.
— И дал пенделя сыну старосты!
Я рассмеялась, хотя меня до сих пор бросает в дрожь от тех воспоминаний.
Мы с мамой только переехали в темный квартал. Две светлые ведьмы среди темных сущностей. Взрослые приняли нас хорошо, все же моя мать была профессором зельеварения в местном университете, а это вам не какая-то там домохозяйка, но вот дети... Дети устроили мне настоящую травлю. Я боялась выходить на улицу, но маме ничего не говорила, потому что мы переехали к темным из-за меня, точнее, из-за наследия прабабки, которое вдруг проявилось в моей крови.
В тот день меня поймали в парке, загнали в тупик и обстреляли шишками. Я сидела, прижавшись спиной к шершавому стволу засохшего бука, и закрывала лицо руками. Было больно и ужасно обидно, я ведь никому ничего плохого не сделала, за что они так?
— Светлая трусиха! Светлым не место среди нас! Вали в свой квартал!
И тогда появился Морис и всех разогнал волшебными пенделями, а зареванную меня посадил на плечо и отнес домой. С тех пор меня не трогали, а через месяц под покровительством минотавра я вообще стала своей, но воспоминания о первых днях в том квартале до сих пор меня пугают, поэтому большие компании разумных старательно обхожу стороной. Ничего не могу с собой поделать, боюсь толпы до панических атак.