— Что вы себе позволяете, — прошептала Агата, подрагивая, то ли от ужаса, то ли от щекотного ощущения пальцев, ловко раскатывающих всё выше по ее обнажённой ноге тонкую ткань.
— Я очень странный грабитель, да, кирия? — усмехнулся незнакомец, пока Агата судорожно пыталась понять, звать ли на помощь, и не зарежет ли в таком случае он её прямо сейчас. — Не отбираю вещи, а возвращаю законным владельцам. Как вот этот прекрасный предмет вашего гардероба…
От звука его бархатного голоса по коже бегали мурашки. Агата боялась дёрнуться, опасаясь, что этот человек душевнобольной и может вмиг из ласкового наглеца стать убийцей. Вдруг его подослали к отцу? И Агата лишь помеха на этом пути.
Она сглотнула, ожидая момента, когда можно будет попытаться снова его ударить, но горячие руки поднялись слишком высоко по бедру, и перехватило дыхание.
Грабитель тут же убрал руки от ее обнажённой кожи и резко поднялся, но не отстранился и не схватился за оружие, а наоборот, подался вперед, нависнув и обхватив пальцами её за подбородок. Его глаза смеялись, и Агата снова задохнулась — на сей раз оттого, что узнала этот взгляд.
— Джонотан ди Арс! — Задохнувшись от гнева и стыда, Агата уже безо всякой боязни отпихнула его двумя руками.
— К вашим услугам, моя госпожа. — Отшатнувшись, он снял воображаемую шляпу и кивнул с изяществом титулованной особы, отступая ещё на шаг. Стянул послушно маску с лица, больше ненужную, потому что его узнали.
Агата с жадностью вглядывалась в знакомые, когда-то такие любимые черты: твёрдый, чётко очерченный подбородок, мягкая тёмная щетина, красивые губы, подрагивающие в улыбке. Его тёмные глаза сверкнули, а рука трагичным жестом прижалась к груди.
— Но кажется, вы совсем не рады меня видеть… Тогда, пожалуй, мне придётся забрать осколки того, что было моим сердцем, и уйти…
Он проворно шагнул в сторону распахнутых в тёплый вечер балконных дверей.
— Ну-ка стой! — Агата бросилась за ним, схватив на сей раз тяжелую книгу из тех, что давал изучать отец. И без колебаний запустила в негодяя, который ловко, точно дикий кот, увернулся от удара.
— Ни весточки за три года! — Она замахнулась ещё раз, на этот раз под руку подвернулось деревянное пресс-папье.
— Я думала ты погиб! Или тебя взяли в плен пираты! — Пресс-папье упало куда-то на кровать, утонув в мягких подушках, писчая бумага из аккуратной стопки разлетелась по ковру, и Агата решила, что кулаки тоже подойдут в качестве весомого аргумента.