- Понял, - отозвался второй из свиты и прихватив ноутбук тоже направился к двери.
- Алексей, на тебе проверка всей оставшейся шелупони и скажи, чтобы нам принесли кофе и пожрать чего-нибудь, - всадник согласно кивнул и поднявшись покинул кабинет.
- Вы приняты, Инга Аркадьевна.
- Благодарю. Касаемо этих бумаг. Исходя из того, что я увидела, вас пытаются нагреть, и Олежа такую схему не потянул бы в одну харю. Человек пять минимум, еще пара на разных уровнях от сбыта, приемки и прочих.
- Я тебе больше скажу, меня не только тут на*бать решили, но и зарыть. Кто-то крысит, вычислить пока не могу, - в его глазах сквозило черным льдом еще не утихшее раздражение и я начина понимать понурого Олежу. Я бы тоже взгрустнула, если бы на меня так постоянно смотрели. - Поэтому докладываешь все только мне, любые вопросы только через меня. Номер сохрани. На связи двадцать четыре на семь.
- Ясно.
- По твоему вопросу. Куликов ждет тебя, - он кратко взглянул на наручные часы, - через два часа. Все, что есть у тебя на руках, все заключения, результаты обследования все покажешь. Если согласится, операция состоится в ближайшие трое суток. – Одно это предложение, сказанное им, произнесено будто между делом, оборвало на мгновение мое дыхание, снова давая надежду. – До одиннадцати решаешь свои личные проблемы, потом жду тебя здесь.
- Спасибо, - произнесла сдержанно, поднимаясь со своего места, хотя внутри все бурлило от невысказанной благодарности.
- Свободна.
ГЛАВА 4
Аудиенция была закончена, адрес и номер телефона Куликова мне скинули сообщением сразу, как я покинула кабинет. Вышла на улицу и остановившись на крыльце реста, закурила, все еще не веря, что у меня появился шанс. Вызвала такси. Дома не теряя времени, собрала все имеющиеся у меня на руках документы и результаты обследований мамы и поехала к Куликову.
Внутри все еще пел страх, страх, что встреча с врачом не принесет ничего, что все окажется зря и страх того, что я могу потерять самого близкого и родного мне человека, ради которого я и в ад спущусь, если понадобится.
Я шла по длинному коридору клиники, стук собственных каблуков бил стальным молотом по нервным окончаниям, а внутренняя молитва с каждым шагом становилась все неистовей, яростней, отчаянней.
Медсестра постучала в дверь кабинета и открыв ее, пригласила меня пройти внутрь.