ГЛАВА 2
Хоть сборы и не заняли много времени, выходили из дома уже в самую настоящую жару, что не вызывало восторга ни у Лиммеры, ни у Минарин, ни у трёх фамильяров, один из которых был наполовину котом, а наполовину шляпой, второй дремал за пазухой, а третий покорял небеса.
— Спасибо, Лиммичка! Ты моя самая любимая сестричка! — радостно призналась Мина, когда деревня, в которой проживало семейство Элд[а]йт, скрылась за поворотом.
— Ты так каждой из нас говоришь, когда тебе что-то нужно, — устало заметила Лим и помассировала виски.
Хорошо быть за главную? Ну, наверное, да. Но не когда начинаются проблемы! А Минарин натворила такое, от чего волосы встали дыбом. Господин Ранвен… он же только выглядит совершенно спокойным. Лим была готова руку на отсечение дать, что кот вне себя от ярости и уже мысленно прикидывает, какой отчёт выдаст их матери о поведении дочерей… и сейчас лучше даже не думать о том, что именно расскажет фамильяр.
— Потому что вы у меня все самые любимые, — выкрутилась Мина. — А в Латтерне нам точно помогут? — с надеждой спросила она.
— Я… я не знаю, Мина, — честно ответила Лиммера, понимая, что ей, как настоящей старшей сестре, следовало бы дарить надежду на то, что всё обязательно будет хорошо.
Но Лиммера была ведьмой.
А быть ведьмой — это не только летать на метле, варить зелья и творить заклинания.
Быть ведьмой — это нести ответственность. То, о чём постоянно забывает Минарин. И неважно, что она смогла призвать фамильяра в пять, ведьмой её это ещё не сделало.
Быть ведьмой — это не врать. Отец Всей Магии ценит честность и искренность. За это ведьм и не любят. Они всегда скажут честно. И никаких обманчиво-сладких пилюль ложной надежды они не предложат. Даже себе. Но как же в тот момент хотелось надеяться, что в Латтерне действительно помогут.
А ещё быть ведьмой — это верить в хороший исход. Всегда. Но никогда не говорить об этом вслух. Тогда надежда сильнее вплетается в ткань бытия и, поговаривают, иногда даже меняет предопределённый исход.
— Лиммичка-а-а-а… матушка меня убьёт, если нам не помогут.
Лиммера засмеялась. Ох уж этот детский максимализм. Подумать только, лет десять назад и сама Лим была такой же: мир был или ярким, или погружённым во тьму.
— Не убьёт. Ругаться может — да. Всыпать ремня? Ну… честно говоря, не думаю. Так, пару раз хворостиной ударит…