Он позволил тронуть его узкую голову, провести ладонью по длинному клюву, изящной шее. Я гладила птицу и шептала:
– Кира я. Кира. Кира…
Ничего не происходило.
Да и что должно было произойти?!
Ничего! На мокром от влажных поцелуев рассвета лугу, на виду у просыпающегося леса стояли человек и птица. Не было оживших легенд и сказаний. Была обманувшаяся девушка и журавль, который почему-то забыл, как летать.
Но я поняла, что не верну его в неволю.
– Лети, – прошептала.
Он стоял рядом и не собирался отходить.
– Лети, – попросила.
Он не двигался.
– Лети! – закричала я на птицу, как когда-то на Яшу – за то, что смотрел на меня, будто я – самая большая драгоценность в мире. Отравил мою душу этим взглядом, заставив везде искать подобный и не находить.
– Лети! – завыла выпью, потому что не верила больше в счастье и сходила от этого с ума. Украла птицу да не отпускала ее, прижимаясь к горячему телу, гладя длинную шею.
Тогда я отстранилась от журавля и побежала.
Сначала ничего не было слышно, кроме моих же шагов и прерывистого дыхания. Но я бежала. Как сотни раз на скучном стадионе во время однообразных тренировок: вдох и медленный выдох, растянутый на четыре удара ног о землю и сырую траву.
За спиной послышались шаги, как в трехкилометровом забеге по Детскому парку, мимо железной дороги и потерявшего голос маленького паровозика. Я захотела остановиться, обернуться, но вдруг услышала шум крыльев. Над головой взлетела большая птица, и я замерла, провожая ее глазами.
Журавль поднимался все выше и выше. Улетал прочь, оставив мне напоследок пронзительный клич:
– Кир-ра, кир-ра…