– Ничего себе! Судя по бечёвкам, это кипы документов Зуевой.
Всё свободное от стульев место было занято стопками бумаг. В проходе между рядами, на подоконниках, на столах президиума – везде лежали документы.
– Тимофей, я не знаю, откуда… Может, Данилова дала им ключи? Без моего ведома взяла из ключницы? Та ещё начальница. Она на меня плевать хотела, сам знаешь. Только и ждёт, когда мне коленом под зад дадут.
– Не дождётся. Но зал надо очистить. Ты позови мне Данилову. Дальше я сам.
– Она истеричка, если что.
– Это её проблемы.
В течение следующего часа Золотову пришлось выдержать бой с Зуевой, доказывавшей, что донести документы до архива, находившегося в подвале, – это выше её сил. Снова разговор о нехватке времени, персонала, места. Постоянные жалобы не трогали Тимофея. Он потребовал, чтобы актовый зал был очищен.
– А кто, кто будет их перетаскивать? – возмущалась Зуева. – Мне некогда, и люди заняты.
– Вот кто их сюда доставил, тот пусть и перенесёт в архив, где они и должны находиться.
– Я просила подрядчиков, а сейчас они…
– Елена Анатольевна, хватит. Вы использовали под хранение место, не оборудованное для этого. Пожарная безопасность нарушена. Вы этого не знали? Вряд ли. Всё, концерт окончен. Займитесь исполнением своих обязанностей.
Золотов повернулся к Даниловой, стоявшей у стены. Она была ровесницей Марины Леонидовны, но стремилась казаться моложе своих пятидесяти пяти лет. Короткая чёрная юбка открывала тонкие «синюшные» ноги, не тронутые загаром, в босоножках на платформе и кожаными ремешками вокруг щиколотки. Белая блузка из «марлёвки» просвечивала, не оставляя тайн о нижнем белье женщины. Желтовато-соломенные волосы длиной ниже плеч были закручены в крупные кольца и уложены на одну сторону, открывая линию ключиц и обращая внимание на сутулость или возрастные изменения силуэта. На шее красовались бусы из тёмных жемчужин размером с помидорки-черри. Каждая часть одежды сама по себе выглядела кричаще, а все вместе они создавали эпатажный образ немолодой женщины. Светло-карие глаза, подведённые стрелами и украшенные тенями, смотрели удивлённо, явно давая понять, что Данилова не понимает, зачем её вызвали.
«В дирекции и в управлении нет установленного дресс-кода, – с тоской думал Золотов, глядя на сотрудника хозяйственного отдела. – Но должно же быть у человека чувство меры и здравый смысл? Она старше меня почти в два раза. По возрасту в матери годится. Не могу я ей делать замечания, да ещё на такую тему. Дама находится в поиске, а тут я со своими претензиями. Если она не понимает, что ей уже не подходит стиль первокурсницы «с пониженной социальной ответственностью», то меня она точно не услышит. Может лишь заподозрить в моей заинтересованности… Этого только и не хватало».